– Форвертс! Пошёл-пошёл!
Немец сделал шаг и остановился, рукой показал на болото.
– Алес капут!
– Нихт, найн капут. Мы перешли же!
Один из разведчиков дал ему пинка. Немец по инерции сделал шаг, и одна нога оказалась в воде.
– Давай, давай, фриц! Не задерживай!
Выбора у фельдфебеля нет. Не пойдёт – зарежут, а пойдёт – есть шанс выжить. Всё же эти страшные русские на самоубийц не похожи, двое из них впереди идут. Медленно, палками щупают перед собой дно. Пошёл немец. Не дурак был, это точно, поскольку точно за разведчиком двигался, по раздвинутой болотной ряске, как судно следует за ледоколом в ледовом поле. Медленно продвигались, уже середины болота достигли, как разведчик, что перед немцем шёл, оступился, ушёл под воду с головой, шумно отплёвываясь.
– Дна не чую! – испуганно крикнул парень. – Слегу подайте!
Разведчик, что впереди шёл, протянул свою слегу, да неудобно ему. Назад надо сдавать. Как ни странно, немец на помощь пришёл, он ближе всех был. Протянул свою слегу, разведчик уцепился, выбрался на относительно плотное дно. В болоте барахтаться опасно: чем сильнее бьёшься, тем быстрее засосёт.
– Виктор, про свою слегу не забывай! – прикрикнул Илья.
Разведчик, которого немец вытащил, забрал у немца слегу, ею подцепил свою, подтянул. Без слеги по болоту идти – верный способ утонуть, сгинуть смертью жуткой, когда ни трупа, ни могилы. Был человек, и не осталось ничего. На болотах даже зверьё не водится, обходит стороной.
И снова вперёд, очень медленно. Замёрзли все, уж пальцы на ногах не чувствуют ничего. Всё же выбрались. Что может быть надёжнее и лучше родной земли? Разделись донага, отжали обмундирование. Немец, глядя на русских, сделал то же самое. Потом побежали, но недолго, до первой воинской части. Часовых здесь тоже не было. Уж если русские перебираться через болото рисковали в единичных случаях, с проводником, то немцы в болото не совались.
Согрелись в избе, у топящейся печи, пока Илья по полевому телефону с командованием связывался. Машина через час пришла, немца сдали в разведотдел. И на кухню. Повара носами крутят:
– Хоть бы постирались, как с нужника вылезли.
Запах у болотной воды, у ила особенный: затхлостью, тиной, гнильём пахнет. Поев, дружно в банно-прачечный отряд направились. Одежду в стирку, сами мыться. Вода с них коричневая текла. Исподнее другое выдали – чистое, отглаженное, как и портянки.
А через несколько дней оказалось, все их старания прахом пошли. Командование оценило укрепления Невеля, в лоб штурмовать не стали. Первый Прибалтийский фронт с севера ударил, а Третий Белорусский – с юга. Оборону прорвали, вперёд двумя клиньями устремились. Немцы поняли: классические клещи. Сейчас сойдутся, и получится кольцо кружения. Чем кончаются окружения, знали по опыту – русскому и своему. Быстро войска вывели по уцелевшим дорогам. Просиди немного, русские дороги перережут, тогда технику, артиллерию бросать придётся из-за лесов и болот. Получился выступ, как торчащий палец, с Невелем в центре – уменьшенная копия Курского «балкона».
Для 8-го отдельного корпуса снова перемены. С 15 октября корпус входил в состав 2-го Прибалтийского фронта, а с 18 ноября переведён в состав 1-го Прибалтийского. А с апреля 11-я гвардейская армия, в состав которой входил корпус, выводится в резерв Ставки, с передовой – в тыл, где пополняется, получает новую технику, после чего с 27 мая передаётся в состав 3-го Белорусского фронта. Для командиров плохо – надо взаимодействие с соседями налаживать, осваивать выделенные районы дислокации. А рядовому составу как всегда: рыть окопы и траншеи, капониры для техники и пушек. Уж сколько за войну земли перерыто было – не сосчитать.
Для Ильи занятно, приходилось наступать по тем местам, по которым отступал, вёл свою, одиночную войну, когда Красная армия отходила с тяжёлыми боями. А ныне немцы пятятся, огрызаясь огнём. Сильны ещё, но уже тех резервов, которые у Курского «выступа» собрали, в помине нет. И до конца войны локальные наступления и операции проводили, но стратегических уже не было.
До сорок четвёртого немцы свято верили в гений фюрера, в мощь армии. А потом стали бояться за близкое будущее, за жизнь своих семей в далёком тылу. Американцы и англичане стали проводить массовые бомбардировки. Не столько заводы бомбили, сколько жилые кварталы. На передовую летели письма с описанием гибели родственников от бомбёжек. Бодрости и стойкости духа камрадам это не добавляло. Война пришла туда, откуда выплеснулась в Европу.
1 ноября войска 1-го Прибалтийского фронта (переименован из Калининградского) вместе со 2-м Прибалтийским начали наступление на полоцко-витебском направлении. Местами удалось вклиниться во вражескую оборону на 40–55 километров и охватить Витебскую и Городокскую группировки. Однако пошедшие дожди, а потом ударившие морозы сделали землю непроходимой для техники. В тех местах вдоль дорог или где не было болот немцы поставили сильную противотанковую оборону. Без танков наступление невозможно, и армии обоих фронтов на время остановились.
Для разведки время наступления – это постоянная передислокация вслед за линией фронта. Когда же фронт замирает по разным причинам, разведка активизируется.
Группа Ильи в составе шести человек получила задание взять «языка» на городокском направлении. Был такой город, в тридцати пяти километрах от Витебска, назывался Городок. Небольшой районный центр, но являлся защитным бастионом для Витебска с северного направления. Группа по льду замёрзшего озера за деревней Антоненки ночью перешла линию фронта. Рискованно: лёд ещё тонкий, местами предательски трещал, и через трещины выступала вода. Но не было мин, и немцы не рисковали выходить на лёд. Если ползком, то лёд вес человека держал, а стоять не получалось: проламывался. Выбрались перед деревней Яново.
Белорусы деревни вёсками называли. Судя по карте, прямо на восток – шоссе Невель – Городок – Витебск. К шоссе и направились. На фоне снега в белых маскировочных костюмах не выделялись. Небольшой мороз, по ощущениям, восемь-десять градусов, ветерок, позёмка снежная. Лицо мёрзнет, зато следы на снегу быстро заметает. Зимой следы на снегу разведчиков выдают. И не только потому, что в голом поле немцы не ходят и следов быть не должно, а потому, что немцы летом и зимой в сапогах, а наши бойцы зимой в валенках. Сколько портянок на ногу ни наматывай, а в сапогах ноги коченеют быстро. Очень непросто сутками на снегу находиться. Валенки дают
