Этельфлэд посмотрела мне в глаза, явно пытаясь понять, не шучу ли я, и, похоже, убедилась в моей искренности.
– Боже милостивый, – промолвила она, все еще хмурясь. – Видимо, это все твоя рана, – добавила Этельфлэд вполголоса и отвернулась.
Она поверила, что я утратил храбрость, и, как следствие, ко множеству ее забот прибавилась еще одна. Этельфлэд шла, пока не натолкнулась на груду мечей, щитов, копий, кольчуг, шлемов и секир, сваленных у дверей большого дома под прибитым к стене знаменем Сигтригра. Женщина в недоумении остановилась:
– Что это?
– Забыл сказать, – ответил я. – Эти закаленные в боях парни напали на нас вчера. Убили троих из наших и ранили шестнадцать, но сами потеряли семьдесят два человека, а Сигтригр у нас в заложниках. Мы отпустим его завтра утром, когда флот северян отплывет назад в Ирландию. Тебе не было нужды приезжать! Я очень рад тебя видеть, разумеется, но нам с Меревалем вполне по силам управиться с большими злыми норманнами.
– Вот ублюдок! – выругалась она, но без злобы. Посмотрела на добычу, потом снова на меня и рассмеялась. – И хвала Богу! – добавила Этельфлэд, тронув висящий на груди серебряный крест.
Тем вечером мы опять пировали с Сигтригром, хотя прибытие Этельфлэд с таким большим количеством воинов означало, что угощение будет скудным. Эля хватало, еще управляющий подал мехи с вином и бочонок медовухи. Но даже так присутствие правительницы привело к тому, что веселье за столом было не таким буйным. Мужчины при ней старались говорить тише, были менее склонны затевать драки или во весь голос горланить любимые похабные песни про женщин. Еще более угнетающе действовало присутствие полудюжины клириков за высоким столом, где Этельфлэд расспрашивала Мереваля и меня про схватку у северных ворот. Сигтригру выделили за столом почетное место, как и моей дочери.
– Это все ее вина, – заявил норманн, кивнув в сторону Стиорры.
Я перевел его слова Этельфлэд.
– В чем ее вина? – спросила она.
– Он увидел ее и отвлекся, – пояснил я.
– Жаль, что он не отвлекся на более продолжительное время, – холодно заметила дочь.
Этельфлэд одобрительно улыбнулась. Она держалась очень строго, внимательно наблюдая за залом. Ела мало, а пила еще меньше.
– Выходит, она не бывает во хмелю? – уныло осведомился Сигтригр, кивнув на Этельфлэд. Он сидел за столом напротив меня.
– Нет, – подтвердил я.
– Моя мать сейчас наверняка борется с воинами отца, – с тоской промолвил молодой ярл. – Или соревнуется, кто больше выпьет.
– О чем он толкует? – потребовала сообщить Этельфлэд. Она заметила внимание норманна к себе.
– Высказывает восхищение твоим вином, – ответил я.
– Передай, что это подарок от моей младшей сестры Эльфрит.
Эльфрит выдали за Балдуина Фландрского, правившего землей к югу от Фризии, и если это было то самое фландрское вино, то я предпочел бы лошадиную мочу, но Сигтригру оно, похоже, пришлось по вкусу. Он предложил налить немного Стиорре, но та коротко отказалась и вернулась к беседе с отцом Фраомаром, молодым священником на службе у Этельфлэд.
– Это хорошее вино! – настаивал Сигтригр.
– Я и сама способна о себе позаботиться, – сдержанно ответила она.
Из всей моей семьи и приближенных одна Стиорра осталась неподвластна чарам юного ярла. Мне он определенно нравился. Напоминал меня самого, по крайней мере в то время, когда я был молод, упрям и шел на риск, который вел либо к смерти, либо к славе. А моих дружинников Сигтригр просто покорил. Финану он подарил браслет, превозносил боевые навыки моих воинов, соглашался, что был разбит наголову, и обещал, что однажды вернется и отомстит.
– Если отец доверит тебе новый флот, – заметил я.
– Доверит, – уверенно заявил юнец. – Только в следующий раз я не буду драться с тобой. Подыщу себе сакса пожиже.
– Почему бы вам не остаться в Ирландии? – осведомился я.
Сигтригр помедлил, прежде чем ответить, и я ожидал очередной шутки, но потом он посмотрел на меня своим единственным глазом:
– Это свирепые бойцы. Ты нападаешь и бьешь их, и тут же появляется очередная орда. И чем глубже вгрызаешься ты в их землю, тем их больше. И половину времени ты их не видишь, только знаешь, что они где-то рядом. Это все равно что сражаться с призраками, которые внезапно появляются и нападают. – Парень криво улыбнулся. – Они умеют отстаивать свои владения.
– Как мы свои.
– Может, так, а может, и нет. – Он ухмыльнулся. – На обратном пути мы пройдем вдоль валлийского побережья и попробуем захватить нескольких рабов, чтобы привезти домой. Отец изрядно смягчится, если я доставлю ему новую девчонку.
Этельфлэд относилась к Сигтригру с презрением. То был язычник, а она ненавидела всех язычников, за исключением меня.
– Жаль, что ты не убил его, – пробормотала она мне во время пира.
– Я пытался.
Она наблюдала за тем, как Стиорра отвергает все попытки Сигтригра подружиться.
– Девочка совсем взрослая. – В ее голосе прозвучало тепло.
– Верно.
– В отличие от моей дочери. – На этот раз у нее вырвался тихий вздох.
– Мне нравится Эльфинн.
– У нее голова перьями набита, – пренебрежительно отмахнулась она. – Однако для Стиорры самое время подыскать мужа.
– Знаю.
Этельфлэд помедлила, ее взгляд бродил по освещенному настенными факелами залу.
– Жена Этельхельма умирает.
– Он мне говорил.
– Возможно, уже скончалась. Этельхельм обмолвился, что священники уже соборовали ее.
– Бедняжка, – дал я подобающий ответ.
– У меня с ним состоялся обстоятельный разговор накануне моего отъезда из Глевекестра, – продолжила Этельфлэд, по-прежнему глядя в зал. – С ним и с моим братом. Они приняли решение нашего витана. И согласились оставить Этельстана на моем попечении. Мальчик будет расти в Мерсии, и никто не предпримет попытки его выкрасть.
– Ты в это веришь?
– Думаю, нам следует бдительно охранять парнишку, – язвительно отозвалась женщина и посмотрела на Этельстана. Тот с близняшкой-сестрой сидел за одним из нижних столов. По праву рождения он мог вкушать пищу на почетном месте, но я избавил его от бесед со священниками Этельфлэд. – Мне кажется, брат не желает мальчику зла, – продолжила она. – Он стоит на том, что между Уэссексом и Мерсией не должно быть розни.
– И не будет, если в Этельхельме снова не взыграют амбиции.
– Олдермен перехитрил самого себя и знает это, – заявила Этельфлэд. – Он извинился передо мной, причем весьма любезно. Однако, верно, амбиции в нем есть. Быть может, молодая жена отвлечет его? Особа, которая у меня на примете, определенно способна его занять.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, куда она клонит.
– Ты? – изумленно выдохнул я. – Ты собираешься выйти за Этельхельма?
– Нет. Не я.
– Тогда кто?
Она помедлила с удар сердца, потом с вызовом посмотрела на меня:
– Стиорра.
– Стиорра! – Имя вырвалось у меня слишком громко, и дочь глянула на меня. Я покачал головой, и она вернулась к беседе с отцом Фраомаром. – Стиорра! – повторил я, на этот раз тише. – Да девочка ему во внучки годится!
– Разве это так необычно, когда мужчина женился на молоденькой? – ядовито возразила Этельфлэд. И посмотрела на Эдит, сидевшую за нижним столом рядом с Финаном
