Хотя мы этого не знали, но река и была Темезом, поэтому мы благополучно добрались до Редингума.
* * *Рорик умер. Он болел очень долго, и бывали времена, когда казалось, что он выздоравливает… Но неизвестная хворь унесла его в одночасье, и мы с Бридой оказались в Редингуме как раз в день его похорон. Рагнар, весь в слезах, стоял у погребального костра и глядел, как пламя пожирает его сына. В костер положили меч, уздечку, амулет в виде молота и маленький кораблик, и, когда все было кончено, расплавленный металл вместе с пеплом поместили в большой горшок, который Рагнар закопал недалеко от Темеза.
– Теперь ты – мой второй сын, – сказал он мне тем же вечером. И тут вспомнил о Бриде: – А ты – моя дочь.
Он обнял нас обоих, а после напился. На следующее утро он все порывался ехать бить англосаксов, но его удержали Равн с Хальфданом.
Перемирие осталось в силе. Нас с Бридой не было чуть больше трех недель, и в Редингум тем временем начали привозить первое серебро, сено и зерно. Кажется, Альфред держал слово.
А Рагнар стал заложником своего горя.
– Как я скажу Сигрид? – вопрошал он.
– Плохо, когда у мужчины только один сын, – сказал мне Равн, – почти так же плохо, как ни одного. У меня было три сына, и только Рагнар остался в живых. И у него остался только один сын.
Рагнар Младший по-прежнему находился в Ирландии.
– У него может родиться еще один сын, – сказала Брида.
– Только не от Сигрид, – ответил Равн, – хотя он может взять вторую жену. Иногда так и поступают.
Рагнар отдал мне Вздох Змея и подарил еще один браслет. Он подарил браслет и Бриде и немного утешился, выслушав историю нашего побега. Нам пришлось пересказать ее Хальфдану, а потом Гутруму Невезучему, который не спускал с нас недоброго взгляда, пока мы описывали трапезу с Альфредом и рассказывали о желании короля выучить меня грамоте. Даже охваченный горем Рагнар хохотал, когда Брида рассказывала, как выдала себя за незаконнорожденную дочь Эдмунда.
– Эта королева Эльсвит, – спросил Хальфдан, – какая она из себя?
– Не королева, – поправил я, – у англосаксов не бывает королев.
Об этом мне рассказал Беокка.
– Она просто жена короля.
– Она куница, прикидывающаяся дроздом, – сказала Брида.
– Красивая? – поинтересовался Гутрум.
– Узкая мордочка, – сказала Брида, – свинячьи глазки и поджатые губы.
– Тогда у короля в жизни мало радости, – заметил Хальфдан. – Почему же он женился на ней?
– Потому что она из Мерсии, – пояснил Равн, – а Альфреду нужно, чтобы Мерсия была на его стороне.
– Мерсия принадлежит нам! – прорычал Хальфдан.
– Но Альфред хочет ее отобрать, – проговорил Равн, – и нам следовало бы послать корабли с дарами к бриттам. Если они атакуют из Уэльса и Корнуолума, королю придется разделить свою армию.
Он зря это сказал, потому что Хальфдан до сих пор переживал, вспоминая о том, как сам разделил армию у холма Эска, и сейчас просто хмуро уставился в свое пиво. Насколько я знаю, он так и не послал даров бриттам, хотя идея была неплохая. Но он слишком терзался из-за своего поражения в Уэссексе, к тому же ходили слухи о волнениях и в Нортумбрии, и в Мерсии. Датчане так быстро захватили такую огромную часть Англии, что у них не хватало сил удерживать крепости по всей стране, поэтому недовольство разгоралось, как пожар на торфянике. Подавить волнения было несложно, но, пущенные на самотек, они ширились и становились опасными. Хальфдан сказал, что пришло время затоптать очаги бунта и повергнуть завоеванную Англию в ужас и уныние; а когда Нортумбрия, а затем Мерсия и Восточная Англия успокоятся, можно будет снова пойти на Уэссекс.
Прибыло последнее обещанное Альфредом серебро, датчане отпустили юных заложников, включая мерсийских близнецов, и вернулись в Лунден. Рагнар выкопал горшок с останками младшего сына и перенес на «Летучий змей».
– Отвезу его домой, – сказал он, – похороню среди своих.
В тот год мы не смогли уйти на север. Уже наступила осень, когда мы добрались до Лундена, и пришлось пережидать зиму. Только весной три корабля Рагнара вышли из Темеза и двинулись на север.
Мне тогда почти исполнилось шестнадцать, я рос быстро и был на голову выше большинства мужчин.
Рагнар приставил меня к рулевому веслу. Он научил меня вести судно, научил предчувствовать удар волны и порывы ветра, научил вовремя убирать весло, не дав кораблю сменить курс. Я научился легко прикасаться к веслу, хотя сперва корабль пьяно болтался, когда я слишком сильно налегал на кормило. Со временем я стал понимать желания судна, полюбил идущую из глубины дрожь, с которой стройный драккар набирал полную скорость.
– Я сделаю тебя вторым сыном, – сказал Рагнар по дороге домой.
Я не знал, что ответить.
– Я всегда буду больше любить моего первенца, – продолжал он, имея в виду Рагнара Младшего, – но ты все равно будешь мне сыном.
– Мне бы этого хотелось, – неловко произнес я, глядя на далекий берег, вдоль которого рассыпались коричневатые пятнышки парусов – то были рыбачьи лодки с наших кораблей. – Это большая честь, – добавил я.
– Утред Рагнарсон, – попробовал Рагнар на вкус сочетание имен.
Должно быть, ему понравилось – он улыбнулся, но потом снова вспомнил о Рорике, и на его глаза навернулись слезы. Рагнар уставился на пустынное море на востоке.
В ту ночь мы сделали стоянку в устье Хамбера.
А спустя два дня вернулись в Эофервик.
* * *Королевский замок отремонтировали, и теперь на высоких окнах были новые ставни, а крышу покрывала свежая золотистая солома. Старые стены римской кладки выскоблили, выковыряв лишайник из швов между камнями. Перед воротами стояли стражники и, когда Рагнар захотел войти, коротко велели подождать. Я подумал, сейчас он примется махать мечом, но не успел он впасть в неистовство, как появился Кьяртан.
– Лорд Рагнар, – кисло приветствовал он.
– С каких это пор датчане ждут под воротами? – спросил Рагнар.
– С тех пор, как я так приказал, – вызывающе ответил Кьяртан.
Он выглядел так же солидно, как замок. На Кьяртане был плащ на темном медвежьем меху, высокие сапоги, кольчужная рубаха и красный кожаный
