Он наклонил широкий подбородок и уставился на меня: пусть я только попробую возразить!
Этельфлэд тоже смотрела на меня, и я ощутил: она хочет, чтобы я противостоял ее мужу. Но вместо этого я удивил всех, склонив голову в знак согласия.
– Если ты настаиваешь, – произнес я.
– Настаиваю, – сказал Этельред, не в силах скрыть свое удовольствие от столь легко одержанной победы. – Ты можешь взять свою гвардию, – нехотя продолжал он, как будто в его власти было отобрать у меня этот отряд, – и еще тридцать человек.
– Мы условились, что я могу взять пятьдесят, – напомнил я.
– Насчет этого я тоже передумал! – сказал он воинственно.
Этельред уже настоял на том, чтобы люди из фирда Беррокскира, мои люди, пополнили его ряды, и я кротко согласился, как сейчас согласился, чтобы слава успешного штурма досталась ему.
– Ты можешь взять тридцать человек, – грубо продолжал он.
Я мог бы заспорить, и, возможно, должен был заспорить, но знал – это бесполезно. Этельред не признавал никаких доводов и хотел только одного: продемонстрировать власть перед своей юной женой.
– Помни, – сказал он, – что Альфред назначил командиром меня.
– Я этого не забыл, – ответил я.
Отец Пирлиг проницательно наблюдал за мной, без сомнения гадая, почему я так легко сдался под натиском кузена. На губах Алдхельма играла полуулыбка: вероятно, он поверил, что Этельред полностью меня запугал.
– Ты выступишь первым, – продолжал Этельред.
– Я выступлю очень скоро. Что мне еще остается делать?
– Моя гвардия возглавит настоящую атаку, – сказал Этельред, теперь он глядел на Стеапу. – И как только мы начнем атаковать, ты приведешь королевские войска.
– Я отправлюсь с Утредом, – произнес Стеапа.
Этельред заморгал.
– Ты – командир телохранителей Альфреда, – медленно проговорил он, словно обращаясь к маленькому ребенку. – И ты приведешь их к стене, как только мои люди поднимут лестницы.
– Я пойду с Утредом, – повторил Стеапа. – Таков приказ короля.
– Король не отдавал такого приказа, – отмахнулся Этельред.
– Он его написал, – ответил Стеапа.
Нахмурился, пошарил в сумке и вытащил маленький квадратный кусок пергамента. Стеапа вгляделся в пергамент, не уверенный, какой стороной его держать, потом пожал плечами и отдал клочок моему кузену.
Этельред прочитал послание при свете лампы своей жены и нахмурился.
– Ты должен был отдать мне это раньше, – обиженно проговорил он.
– Забыл. И я должен взять с собой шесть человек по своему выбору.
Его манера разговаривать отбивала охоту спорить. Стеапа говорил медленно, хрипло и монотонно и ухитрялся произвести впечатление человека настолько тупого, что возражать ему бесполезно – все равно не поймет. Он также внушал собеседнику мысль, что может просто прикончить любого, кто будет настойчиво ему противоречить.
Столкнувшись с упрямством Стеапы – да и просто со столь высоким, широкоплечим человеком с лицом, похожим на череп, – Этельред сдался без боя.
– Если так приказал король… – сказал он, отдавая кусок пергамента.
– Он так приказал, – настойчиво проговорил Стеапа.
Он взял пергамент и как будто заколебался – что с ним делать дальше. На одно биение сердца я подумал, что он собирается его съесть, но потом Стеапа швырнул пергамент за борт и нахмурился, глядя на восток, где над городом поднималось огромное облако дыма.
– Смотри, будь завтра вовремя, – обратился ко мне Этельред, – от этого зависит успех всего дела.
Эти слова явно означали, что он меня отпускает.
Другой на его месте предложил бы нам эля и еды, но Этельред отвернулся от нас, поэтому мы со Стеапой сняли сапоги и штаны и перешли вброд на берег через отвратительную грязь.
– Ты спросил Альфреда, нельзя ли тебе отправиться со мной? – поинтересовался я, пока мы пробирались через тростники.
– Нет, – ответил Стеапа. – Это король захотел, чтобы я с тобой пошел. То была его затея.
– Хорошо. Я рад этому.
И я не шутил. Мы со Стеапой сперва были врагами, но потом сделались друзьями. Узы нашей дружбы были выкованы, когда мы стояли перед врагом, соприкасаясь щитами.
– Нет другого человека, которого я хотел бы иметь рядом больше, чем тебя, – тепло проговорил я и нагнулся, чтобы натянуть сапоги.
– Я иду с тобой, – тихо сказал Стеапа, – потому что должен тебя убить.
Я замер, уставившись на него в темноте:
– Что ты должен сделать?
– Я должен тебя убить, – повторил он. Потом вспомнил, что Альфред приказал еще кое-что. – Если окажется, что ты на стороне Зигфрида.
– Но я не на стороне Зигфрида.
– Король просто хочет быть в этом уверен. А тот монах, Ассер? Он говорит, что тебе нельзя доверять. Поэтому, если ты не подчинишься приказам, я должен буду тебя убить.
– Почему ты мне об этом говоришь? – спросил я.
Стеапа пожал плечами:
– Не важно, приготовишься ты заранее или нет, я все равно тебя убью.
– Нет, – поправил я, – ты попытаешься меня убить.
Он долго размышлял, прежде чем покачать головой.
– Нет. Я тебя убью.
Он в самом деле так бы поступил.
* * *Мы выступили в черноте ночи под небом, затянутым облаками. Наблюдавшие за нами вражеские всадники с наступлением сумерек вернулись в город, но я не сомневался – в темноте Зигфрид вышлет разведчиков. Поэтому час или больше мы держались тропы, которая вела на север через болота. Было трудно держаться этой тропы, но спустя некоторое время почва стала тверже и пошла вверх, к маленькой деревне, где в слепленных из ила домишках, увенчанных огромными грудами соломы, горели огоньки.
Я открыл дверь одного из таких домов и увидел семью, в ужасе сжавшуюся возле очага. Они были перепуганы, потому что слышали, как мы приближаемся, и знали – в ночи движутся только недобрые создания, зловещие и смертельно опасные.
– Как называется эта деревня? – спросил я.
Мгновение никто не отвечал, потом мужчина конвульсивно склонил голову и сказал, что, кажется, это селение зовется Падинтун.
– Падинтун? – переспросил я. – «Имение Падды»? Падда здесь?
– Он умер, господин, – ответил этот человек, – умер несколько лет назад, господин. Никто здесь не знал его, господин.
– Мы – друзья, – сказал я, – но если кто-нибудь выйдет из своих домов, мы перестанем быть друзьями.
Я не хотел, чтобы какой-нибудь селянин побежал в Лунден и предупредил Зигфрида, что мы остановились в Падинтуне.
– Ты понял меня? – спросил я мужчину.
– Да, господин.
– Только выйди из дома, и ты умрешь, – пообещал я.
Я собрал своих людей на маленькой улочке и велел Финану выставить стражу у каждой хижины.
– Никто отсюда не уйдет, – сказал я ему. – Они могут спать в своих постелях, но никто не покинет деревню.
В темноте обрисовался силуэт Стеапы.
– Разве нам не полагается маршировать на север? – спросил
