– Потом, – безжалостно продолжал я, – ее изнасилуют те, кто даст самую высокую цену.
Этельред глядел в пол, церковники молчали.
– На кон поставлена честь Уэссекса, – тихо произнес Альфред.
– Значит, люди должны погибать за честь Уэссекса? – спросил епископ Эркенвальд.
– Да!
Альфред вдруг рассердился.
– Страна – это история страны, епископ, это собрание всех ее историй. Мы – то, чем сделали нас отцы; их победы дали нам то, что у нас есть, а вы заставляете меня оставить потомкам историю унижения? Вы хотите, чтобы люди рассказывали о том, как Уэссекс стал посмешищем воющих варваров? Эта история, епископ, никогда не умрет, и если ее будут рассказывать, каждый человек, думая об Уэссексе, будет думать о принцессе Уэссекса, которую язычники выставили голой. Всякий раз, думая об Англии, люди будут думать об этом!
«Интересно», – подумал я.
В те дни мы редко употребляли название «Англия». То была лишь мечта, но Альфред в приступе гнева приподнял занавес, скрывающий его грезы. И тогда я понял: он хочет, чтобы его армия продолжила путь на север – и еще дальше на север, пока не будет больше Уэссекса, не будет Восточной Англии, не будет Мерсии и Нортумбрии, а будет только Англия.
– Господин король, – непривычно покорно проговорил Эркенвальд, – не знаю, будет ли существовать Уэссекс, если мы заплатим язычникам и те соберут армию.
– Чтобы собрать армию, требуется время, – твердо проговорил Альфред, – и ни одна языческая армия не нападет до окончания жатвы. А как только урожай будет собран, мы сможем созвать фирд. У нас будут люди, чтобы им противостоять.
Это было верно, но большинство наших людей будут необученными фермерами, в то время как Зигфрид приведет воющих, голодных норманнов, приученных к мечу.
Альфред повернулся к зятю:
– И я ожидаю, что нас поддержит фирд Южной Мерсии.
– Так и будет, господин, – с жаром заверил Этельред.
Болезнь, которая скрутила его тогда, когда я в последний раз видел его в этом зале, не оставила следов на его лице. На щеки вернулся румянец, бойкая самоуверенность Этельреда, кажется, вовсе не пострадала.
– Может, это промысел Божий, – сказал Альфред Эркенвальду. – В милосердии своем Он дал нашим врагам шанс собраться тысячами, чтобы мы могли одолеть их в одной великой битве. – Голос его окреп при этой мысли. – Господь на моей стороне, – твердо сказал Альфред, – и я не боюсь!
– Таково слово Бога! – набожно сказал брат Ассер, крестясь.
– Аминь, – проговорил Этельред. – И еще раз аминь. Мы победим их, господин!
– Но прежде чем вы одержите эту великую победу, – обратился я к Этельреду, испытывая злорадное удовлетворение при мысли о том, что сейчас скажу, – тебе придется исполнить свой долг. Ты должен будешь доставить выкуп лично.
– Клянусь Богом, я этого не сделаю! – негодующе сказал Этельред, но перехватил взгляд Альфреда и осел в кресле.
– И ты должен будешь опуститься перед Зигфридом на колени, – сказал я, повернув нож в его ране.
Даже Альфред ужаснулся.
– Зигфрид настаивает на этом условии? – спросил он.
– Настаивает, господин, – ответил я, – хотя я и спорил с ним! Я умолял, господин, возражал и молил, но он не сдался.
Этельред молча смотрел на меня; на его лице читался ужас.
– Тогда быть по сему, – сказал Альфред. – Иногда Господь Бог ждет от нас больше, чем мы в силах вынести, но ради славы Его мы должны вытерпеть все.
– Аминь, – истово сказал я.
Я заслужил скептический взгляд, который бросил на меня король.
Они говорили столько, сколько потребовалось одной из свечей Альфреда, чтобы сгореть на две отметки, показав, что прошло два часа. И все это было пустой болтовней – разговорами о том, как собрать деньги, как перевезти их в Лунден и как потом доставить в Бемфлеот. Я вносил свои предложения, Альфред делал пометки на пергаменте, и все это было напрасной тратой времени и сил, потому что, если я преуспею в своих намерениях, выкуп не будет выплачен, Этельфлэд не вернется, а трон Альфреда будет в безопасности.
И я собирался сделать все от меня зависящее, чтобы этого добиться. Через одну неделю.
Глава 3
Тьма. Последний дневной свет угас, и теперь нас окутывала тьма.
Лунного света тоже не было, но луна пряталась за облаками, поэтому края их серебрились. И под этим громадным серебряным небом, черным и звездным, «Морской орел» скользил вниз по Темезу.
За рулевым веслом стоял Ралла. Не приходилось даже мечтать стать когда-нибудь таким же хорошим мореходом, как он, и я верил, что Ралла проведет нас в кромешной тьме по широким изгибам реки.
По большей части невозможно было сказать, где кончается вода и начинаются болотистые берега, но Раллу это как будто не беспокоило. Он стоял, широко расставив ноги, время от времени топая – знак замедлить движения весел. Он говорил мало, но временами слегка выправлял курс длинной рукоятью рулевого весла; и перо руля ни разу не коснулось отлогого илистого берега реки.
Порой луна выскальзывала из-за облаков и вода перед нами начинала мерцать ярким серебром. На берегах то появлялись, то исчезали красные искры – маленькие огни в хижинах на болотах.
Мы пользовались последними часами отлива, который нес нас вниз по реке. Недолгое мерцание луны на воде показывало, что берега все дальше отходят друг от друга – река едва ощутимо расширялась, вливаясь в море.
Я все время поглядывал на север, ожидая увидеть сияние в небе – отблеск костров в высоком лагере Бемфлеота и вокруг него.
– Сколько языческих кораблей в Бемлфеоте? – внезапно спросил Ралла.
– Неделю назад было шестьдесят четыре, – ответил я. – Но, вероятно, сейчас около восьмидесяти. Может, даже сотня или больше.
– И мы против них одни, а? – забавляясь, спросил он.
– Одни, – согласился я.
– А вверх по берегу будут еще корабли. Я слышал, что у Скеобирига тоже сооружают лагерь.
– Они там уже месяц, – сказал я. – И там по крайней мере пятнадцать команд. А сейчас, может, и все тридцать.
Скеобириг был пустынной илистой косой в нескольких милях к востоку от Бемфлеота, и команды причаливших там пятнадцати датских кораблей соорудили форт с земляными стенами и деревянным палисадом. Я подозревал, что они выбрали Скеобириг потому, что в ручье у Бемфлеота уже не осталось места, и потому, что близость флота Зигфрида давала им защиту. Без сомнения, они заплатили Зигфриду серебром и, без сомнения, надеялись последовать за ним в Уэссекс, чтобы урвать часть добычи, какую смогут.
На берегах каждого моря, по лагерям, стоящим вверх по рекам, по всему миру норманнов уже распространились вести о том, что королевство Уэссекс беззащитно, – поэтому здесь собирались воины.
