– Король Альфред вложил в свои дары особый смысл, – сказал Беокка.
– Давай покороче, – пробормотал я, и Гизела сжала мою руку.
– Я был бы безмерно рад услышать это послание, – вежливо проговорил Гутред.
– Книга означает учение, – сказал Беокка, – потому что христианский король должен быть просвещенным, в отличие от невежественных варваров. Меч – инструмент, с помощью которого мы защищаем учение и Царство Божие на земле, а кристалл на эфесе символизирует внутреннее зрение, позволяющее нам понимать волю нашего Спасителя. A волосы из бороды святого Августина, мой господин, напоминают нам, что без Бога мы ничто и без Святой церкви подобны мякине на ветру. И Альфред Уэссекский от души желает тебе, мой господин, долгой и благочестивой жизни, он надеется, что ты будешь по-христиански управлять просвещенным королевством, и да минуют тебя всяческие опасности.
Гутред произнес в ответ благодарственную речь, однако закончил ее жалобным вопросом:
– Альфред Уэссекский пошлет Нортумбрии помощь?
– Помощь? – переспросил Беокка, не уверенный, как на это лучше ответить.
– Мне нужны копейщики, – пояснил Гутред.
Интересно, неужели он рассчитывал продержаться под натиском Кьяртана достаточно долго, чтобы до него успели добраться какие-нибудь войска восточных саксов.
– Альфред послал меня, – ответил я за Беокку.
– Убийца! – возмущенно воскликнул, словно выплюнув это слово, Хротверд.
Он все никак не мог угомониться.
– Альфред послал меня, – повторил я.
Я выпустил руку Гизелы и присоединился к Беокке и Стеапе, которые стояли посреди нефа. Беокка слегка взмахнул руками, словно веля мне отойти и вести себя тихо, но Гутред желал услышать, что я скажу.
– Больше двух лет тому назад, – напомнил я ему, – Эльфрик сделался твоим союзником, и ценой этого союза стала моя свобода. Он пообещал тебе уничтожить Дунхолм, однако я слышал, что Дунхолм все еще стоит и Кьяртан все еще жив. Вот и верь после этого обещаниям Эльфрика. Однако, похоже, ты до сих пор думаешь, что, если отдаешь ему сестру и мертвого святого, Эльфрик будет сражаться на твоей стороне. Да?
– Убийца! – вновь прошипел Хротверд.
– Беббанбург находится в двух днях пути отсюда, – продолжал я, – и, чтобы туда попасть, тебе понадобится помощь ярла Рагнара. Но ярл Рагнар – мой друг, а не твой. И он никогда меня не предавал.
Лицо Гутреда дернулось при упоминании о предательстве.
– Нам не нужны язычники-датчане, – прошипел Гутреду Хротверд. – Нам следует вновь посвятить себя Господу, мой король, здесь, в реке Иордан, и тогда Иисус проведет нас целыми и невредимыми через земли Кьяртана!
– Иордан? – спросил стоявший за моей спиной Рагнар. – Где это?
Я всегда думал, что река Иордан находится в Святой земле, но оказалось, что она здесь, в Нортумбрии.
– Река Свале, – прокричал Хротверд, словно обращаясь к сотням человек, – та самая река, где святой Паулинус крестил Эдвина, первого христианского короля нашей страны! Тысячи людей были крещены здесь! Это наша священная река! Наш Иордан! И если мы погрузим свои мечи и копья в Свале, Господь благословит их! Нас нельзя будет победить!
– Без ярла Рагнара Кьяртан разорвет вас на куски, – пренебрежительно бросил я Хротверду. – A ярл Рагнар, – я снова взглянул на Гутреда, – мой друг, а не твой.
Гутред взял жену за руку и, собрав всю свою храбрость, посмотрел мне в глаза.
– Что ты посоветуешь мне делать, господин Утред?
Мои враги – а их в тот день собралось в церкви очень много – заметили, что король назвал меня господином Утредом, и по толпе пробежал возмущенный ропот.
Я сделал шаг вперед и ответил:
– Все очень просто, мой господин.
Я и сам толком не знал, что собираюсь сказать, и тут вдруг меня осенило.
Три коварные пряхи решили надо мной подшутить, а может, удостоить судьбы такой же золотой, как и судьба Гутреда, потому что внезапно все и впрямь показалось мне очень простым.
Король выжидающе смотрел на меня.
– Ивар пришел в Эофервик, мой господин, – сказал я, – а Кьяртан послал людей, чтобы не позволить тебе добраться до Беббанбурга. Эти люди пытаются обратить тебя в бегство. Тогда они захватят твои крепости и твой дворец, уничтожат твоих сторонников-саксов, а затем возьмут в плен и убьют тебя самого.
– И?.. – жалобно спросил Гутред. – Что же нам делать?
– Ясное дело что: мы запремся в крепости, мой господин. В безопасном месте.
– Где? – уточнил король.
– В Дунхолме, – ответил я. – Где же еще?
Гутред молча уставился на меня. Все молчали. Даже церковники, всего мгновение назад вопившие, требуя моей смерти, утихли. A я вспомнил Альфреда, который в ту ужасную зиму, когда весь Уэссекс, казалось, был обречен, думал не только о том, чтобы выжить, но и о том, чтобы победить.
– Если мы выступим на рассвете, – продолжал я, – и будем двигаться быстро, то через два дня мы возьмем Дунхолм.
– И ты сможешь это сделать? – спросил Гутред.
– Нет, мой господин, – ответил я, – мы сможем это сделать.
Хотя я не имел ни малейшего представления, как именно. Все, что я знал: нас мало, а врагов у нас без счета, и до сих пор Гутред смахивал на мышь в лапах котов, однако пришло время нанести ответный удар. A Дунхолм, поскольку Кьяртан послал множество своих людей охранять подступы к Беббанбургу, был сейчас слаб как никогда.
– Мы сможем это сделать, – заявил Рагнар и подошел, чтобы встать рядом со мной.
– Ну, тогда мы сделаем это, – заключил Гутред.
Таким образом, все было решено.
Священникам не понравилось, что я остался безнаказанным. A еще меньше им понравилось, что Гутред отмел все их жалобы и попросил меня пойти с ним в маленький дом, в котором поселился.
Гизела тоже пошла туда. Она встала у стены и наблюдала за нами. В комнате горел небольшой очаг. Был холодный полдень – первые заморозки, ибо надвигалась зима.
Гутред был явно смущен, оказавшись почти наедине со мной. Он слегка улыбнулся.
– Прости меня, Утред, – запинаясь, проговорил он.
– Ты ублюдок! – ответил я.
– Утред… – начал он, но не смог придумать, что еще сказать.
– Ты кусок горностаева дерьма, – сказал я, – настоящий эрслинг.
