А мать Лизы перехватила нож двумя руками, направив остриём себе в грудь, замерла на пару секунд и резко, на выдохе, вонзила себе прямо в сердце. Тело – да, теперь уже просто тело, – простояв немного, завалилось вперед и распласталось на полу. Только руки так и остались на рукояти, вцепившись мертвой хваткой.
Я закрыл глаза. Но мрачные картинки продолжили мельтешить перед мной, сменяясь как в каледойскопе. Вот мать вонзает себе в грудь нож. Вот Лиза стоит, закрыв глаза обеими руками. Вот Ольга, молчаливо смотрящая на все это.
Сколько так простоял, не понял. Очнулся от прикосновения к щеке. Открыл глаза и понял, что плачу, как девчонка. Напротив стояла Ольга и вытирала мне слезы тыльной стороной ладони. В глазах её плескалась тревога. Я резко запрокинул голову вверх, чтобы прекратить это соленое безобразие, что двумя ручьями стекало по лицу. Кажется, получается.
– Как ты? – тихо спросила Ольга.
Я обвел взглядом зал и никого не нашел. Все уже ушли, только мы с Ольгой вдвоем и остались. Даже труп уже унесли. Присмотрелся к месту, куда упала мать Лизы. Ни пятен крови, ничего. Оперативно, мля.
– Уже лучше, – глухо ответил я. – Что с Лизой?
– У лекарки. На всякий случай та присмотрит за ней, проследит, чтобы не было нервного срыва, – ответила Ольга.
– А что с ней в принципе дальше будет? – спросил я. – Ведь родственников у неё не осталось?
– Либо в приют клана, – пожала плечами Ольга, – либо пристрою в какую-нибудь достойную, но бездетную семью. Не переживай. У неё все будет хорошо. Обещаю.
– Да уж, – мрачно сказал я. – Знаешь! Из тебя получился бы отличный режиссер фильмов ужасов. Обстановку нагнетать ты мастер.
Ольга печально улыбнулась и проговорила:
– Поверь, мне и в реальной повседневной жизни хватает ужасов. Даже придумывать ничего не надо.
– Верю, – ответил я. Вздохнул. – Пошли, что ли? Чего стоять?
– Пойдем, – ответила она.
– Кстати! – воскликнул я. – Спросить хотел. А чего у тебя стул такой неказистый?
– Сам ты стул неказистый, – фыркнула Оля. – Это кресло – мощный артефакт, способный защитить в радиусе десяти метров от удара любой «валькирии». Ему уже более трехсот лет. Мастер, что его сделала…
Ольга продолжила рассказывать про мастера, создавшего сей шедевр. Не зря я ему приставку «мега»– приклеил. А я подумал, что этот день в плане открытий и понимания некоторых внутриклановых традиций принес гораздо больше, чем предыдущие два месяца, которые я провел в этом мире.
Глава 7
Рубикон перейден.
Цезарь Гай ЮлийТелефонный звонок отвлек Ольгу от просмотра очередных документов. Судя по мелодии звонка, кто-то близкий. Ага. Так и есть, Вяземская Катя собственной персоной.
– Катюша, привет.
– Привет, привет, потеряшка, – ворчливым тоном ответила подруга.
– Я не потеряшка, – улыбнулась Ольга, – просто дел много.
– Ага. Конечно. Как только мальчиком своим похвасталась, так и пропала. Дела сразу появились, – ехидно закончила эта вредина.
Ольга улыбнулась еще больше.
– Подруга, не ревнуй, тебе совсем не идет.
– Да я не ревную, мне просто не терпится оценить, на кого ты так запала.
– А вот оценку, Катюш, сможешь произвести только визуальную, – с явным холодком проговорила Ольга.
– У-у-у… Как все запущено и серьезно, – продолжила ерничать Катя. – А как же тест-драйв?
– Перебьешься, – отрезала Ольга. – Этот только мой, и точка. У меня действительно все серьезно. Не обижайся, пожалуйста.
– Эх… – явно напоказ вздохнула Катя. – Выросла жадиной. Ну ладно. Я тебе вообще-то звоню напомнить, что в следующую субботу в три часа жду у себя на дне рождения, а то ты в своих амурах совсем все позабывала.
– Когда это я пропускала твой день рождения? – возмутилась Ольга.
– Тогда у тебя не было такого явно замечательного мужчины, благодаря которому я тебя уже месяц не видела. И кстати, не забудь его взять с собой. Хватит уже прятать. Обещаю руками твой экспонат не трогать, ну если только за попу ущипну разочек, проверю упругость, – уже явно смеясь, закончила Катя.
– Руки оторву, – мрачно проговорила Ольга, – так и знай.
Катя на том конце телефонной связи залилась смехом и, еле справляясь с весельем, сказала:
– Все, ваша светлость. До субботы. Не потеряйтесь со своим другом по дороге ко мне. Что-то мне подсказывает, это будет самый веселый день рождения.
И повесила трубку.
«Вот гадина, – подумала Ольга. – Веселье ей подавай». Она мрачно посмотрела на телефон. Вздохнула. Брать с собой Сергея или не брать – решала уже неделю. Взять с собой и похвастаться в высшем свете хотелось очень. Но… Эти белые пятна в биографии не давали ей покоя. Задумчиво побарабанив пальцами по столу, решилась. Хватит ждать результатов от службы безопасности. Пора уже поговорить с Сергеем по душам. «Сегодня же вечером», – решительно кивнула своим мыслям и вернулась к прерванной работе.
* * *День прошел как обычно, проводил Ольгу на работу, размялся пробежкой на пять километров, побродил по мировой сети, сходил в бассейн. После обеда, гуляя по усадьбе, наткнулся на маленький концертный зал. В относительно небольшом для таких целей помещении, квадратов на восемьдесят, на небольшой сцене находился рояль, а на стене за ним висело несколько гитар. Пройдя мимо десятка рядов стульев, взобрался на сцену и задумчиво посмотрел на гитары. Одна была двенадцатиструнной, вторая – классика на шесть нейлоновых струн, а вот третья, с большим корпусом и узким грифом, была явно моим любимым акустическим вариантом. Уверенно снял гитару с креплений на стене, вышел в центр сцены, уселся на прихваченный стул и провел рукой по струнам, оценивая звучание. Немного подтянув слегка расстроенные струны, окинул взглядом пустой зал, усмехнулся и громко заявил:
– Выступает Сергей Ермолов, вариации в стиле русского рока, первая песня называется «Последний герой».
Ночь коротка, цель далека,Ночью так часто хочется пить,Ты выходишь на кухню,Но вода здесь горька.Ты не можешь здесь спать,Ты не хочешь здесь жить.Доброе утро, последний герой,Доброе утро тебе и таким, как ты,Доброе утро, последний герой,Здравствуй, последний герой[2].* * *Отыграв с десяток песен, закончил свой импровизированный концерт и, повесив гитару на стену, пошел гулять дальше. Ну, а перед ужином решили перекинуться в карты: я, Лера и Агата. Кроме этих двоих, все остальные девчонки – и охранницы, и персонал – по-прежнему от меня шарахались, а если я нагло навязывал свое общество, отвечали короткими фразами: «да», «нет» или «тебе туда». Отдельно стояла, правда, еще шеф-повар столовой, Марья Ивановна. Да-да, не смейтесь, честно, так и зовут. Так вот Марья Ивановна – потрясающая и очень милая бабушенция, лет шестидесяти на вид, но по факту ей, как я узнал, было под сотню. Вот что магия животворящая делает! Очень душевная и располагающая к себе бабуля, у которой всегда и в любое время можно выклянчить что-нибудь вкусненькое вне очереди. Вот она тоже не избегала моего общения. Ах да, еще Рада от меня не
