Казарян хлопнул дверцей, поправил кобуру с пистолетом на поясе и скомандовал:
– Ну что, банда, пошли!
Я в суматохе забыл, что тоже с оружием иду в кабак, за что полагается штраф. Но никто из моих новых знакомых этим не тяготился. А я, кстати, догадываюсь почему. Скажут, что по службе. Да и кому скажут? Кто их тут спросит?
Сразу за входом располагался гардероб, куда мы сдали свои кожанки. Казарян, поздоровавшись с выбежавшим навстречу ему метрдотелем в морском кителе, что-то зашептал тому на ухо. Метрдотель, немолодой мужчина под пятьдесят, уже седой, закивал и повел нас мимо деревянных столиков в дальний угол. Весь бар напоминал трюм старинного деревянного корабля, а в комнате, куда мы попали после основного зала, вместо столиков стояли большие деревянные бочки. На стенах были картины, изображающие парусники, а из-под потолка свисали канаты.
– Пожалуйста, господа, присаживайтесь, – услужливо улыбнулся нам мужчина в кителе и положил на стол несколько толстых бордовых книжек – меню.
Казарян уверенно сделал заказ, и почти сразу перед нами возник графинчик с водкой, несколько стопок и кувшин морса.
– Ну, парни, за раскрытие! – провозгласил тост начальник угро, и мы дружно выпили, ударив стопками друг о друга.
После этого на столе появились различные соления, мясные тарелки, которые Казарян назвал непонятным мне словом «цимес». Также появились «бычки по-одесски», маленькие рыбешки с соусом, «одесское мезе» и многое другое. Вся бочка, за которой мы сидели, была буквально уставлена разнообразными блюдами.
– Тут хозяин – бывший одессит, – пояснил мне Луценко, уплетая очередную порцию «бефстроганов по-одесски».
– Ты меня извини за сегодняшнее, – обратился опер ко мне, видя, что я холодно к нему отношусь, – ну сорвался, бывает. Вот где у меня этот потрошитель сидит, – и Вася показал, где, по его мнению, сидит потрошитель.
А сидел он у него прямо поперек горла.
– На самом деле, он у вас в изоляторе сидит, – пошутил я и добавил: – Ладно, бывает, забыли.
Мы выпили еще по одной, и Казарян обратился ко мне:
– Андрюх, вы бы уезжали от Сени Круглого. Он очень скользкий тип. И нашим, и вашим, как говорится. Дружить с ним можно, но дистанцию нужно соблюдать, – и подумав, добавил: – Я не удивлюсь, если окажется, что это он вас Колымскому спецом сдал.
– А смысл нас сдавать? – не понял я, о чем это Казарян.
– Смысл простой. Как я уже сказал, Сеня – типок скользкий. Покажет, где вы базируетесь, напоет Колымскому еще с три короба, тот свою братву пошлет, а дальше либо вы братву покосите, либо они вас. А наиболее вероятно, что обоюдно, – подмигнул мне Казарян.
– Понятно, – кивнул я. – А в чем весь сыр-бор у них между собой?
– Да Одессу делят. Два больших авторитетных бизнесмена в одном городе – это много, – пояснил мне Казарян, – Колымский тут недавно, но слухи о нем нехорошие идут. Завтра суд у него начинается. Надеюсь, что упакуют его надолго и всерьез. Только, – тут Давид запнулся и о чем-то задумался.
– Что только? – переспросил я, наливая себе еще морса в стакан. Уж больно вкусный! Клюквенный, наверное. Или из местных ягод.
– Только бабок очень много Колымский с того мира сюда перетащил. Говорят, кучу банков разорил на Украине. Бабок много, авторитета пока не нажил. Вот и кусается, – Казарян взял бутылку и разлил остатки по стопкам.
– А Сеня? У Сени что, бабок мало? – удивился я.
– Мало или много, за то сказать не могу. Есть, конечно, и у Сени бабки. Он к нефти в портовом терминале отношение имеет, часть заправок в городе держит. По информации, что до нас доходит, пускает нефть налево из терминала неучтенкой. С ним за это бензинчиком рассчитываются. Вот он через заправки деньги с ворованной нефтянки и отмывает, – пояснил Давид. – Ну и, само собой, гостиницу имеет и бизнес тут крутит. Но у Колымского бабла, по слухам, в разы больше. Только авторитета нет. Если ему дать развернуться, быть беде большой.
– Ну, так уж и беде? – вмешался в разговор Андрюха Савин, до этого сидевший молча.
– А ты не видел, что началось после того, как Федьку Косого завалили? – с жаром начал пояснять Казарян. – Война большая будет, вот что. Колымский отморожен на всю голову.
– Кстати, – немного успокоившись, добавил он, – я бы на месте Ордена грохнул бы Беню по-тихому.
– Почему это? – удивился я.
Нет, примерно я догадывался почему. Но хотел это услышать еще от кого-нибудь.
– Да потому что сразу все проблемы решаются, – понизив голос, стал снова объяснять нам местные расклады начальник угро. – Все его бабки в банке становятся собственностью Ордена, это раз, Одесса становится спокойным городком. Это два.
– Что же ваша армия, такая могучая и непобедимая, не решит проблему Колымского? – задал я давно интересующий меня вопрос.
Действительно, почему один агент Салливан и ССР проявили интерес к этому беглому бандиту-олигарху, а Протекторат Русской Армии – нет?
– Армия в политику старается не лезть. К тому же Демидовск тоже беглые воры организовали. Естественный отбор, – поднял свою стопку Казарян, – ну, вздрогнули!
Мы выпили, и он, закусив, продолжил:
– А может, и полезет. Только по-тихому. У всех в Одессе свои интересы, – поморщившись, сказал он.
Вот насчет своих интересов он тут прав на все сто. Уже успел понаблюдать.
– Давид, я завтра отдохну с утра. По делам своим покатаюсь, лады? Управитесь там без меня? – решился отпроситься я.
Давид кивнул, и я задал еще один вопрос:
– Парни, а оружейные мастерские тут есть? Только чтобы нормальные, мне качество важно.
– Тогда тебе в «Русское оружие». На Вокзальной, дом двадцать пять, – подал голос Степан. – Я туда сам хожу. Скажи директору, что от Степана. Он поймет.
Внезапно в большом зале «Гамбринуса», от которого нас отделяла фанерная дверь, послышались крики и раздался звон разбитого стекла. Драка? Скорее всего. Вбежал взволнованный метрдотель.
– Давид Семеныч, у нас там ЧП!
– Да слышим, – вставая со стула, ответил ему Казарян.
Я ближе всех сидел к входной двери из вип-зала, поэтому первый поднялся и выглянул. Рядом со стойкой бара один деревянный стол опрокинут. Две девушки кричат, как будто их режут. Но их никто не режет. Здоровый мужик в тельняшке машет ножом, а другой, чуть поменьше ростом, схватил стул и довольно уверенно отмахивается от вооруженного ножом, отступая при этом в нашу сторону.
– Э, босота, а ну успокоились! – громко рявкнул я.
Парень с ножом застыл и посмотрел в мою сторону.
