Какой-то момент Вождь стоял не двигаясь, затем крякнул от напряжения — ледяной жрец возобновил свои колдовские пассы, — грозно сузил глаза, поднял тяжелый топор и развалил его острой кромкой впалую грудь истощенного гиганта. Издав тонкий короткий свистящий вскрик мучительной боли и неверия, ледяной жрец умер, рухнув как подкошенный. Вождь перешагнул через упавшее тело, высвободил топор и механически вытер его рукавом.
Кровавый туман, застилавший глаза Вождя во время битвы с воображаемыми тварями, наконец рассеялся. Впервые с тех пор, как отцепился от летающего плаща, Вождь увидел своих друзей. С перекошенными от беспокойства лицами они подбежали к нему, и он заключил их в объятия, стиснув чуть ли не до хруста в костях, вдохнул полную грудь холодного воздуха пещеры, выдохнул и только тогда отпустил их.
— Анри, Морин, спасибо вам, — сказал он. — Когда я вас покинул, то рассчитывал отыскать, куда вас унес ветер, и примчаться к вам на помощь, словно кавалерийский эскадрон. Но вы отыскали меня первыми, и слава богу!
Он повернулся к стоящим вокруг ямы ледяным жрецам, и помрачнел лицом:
— А сейчас эти ребята нам кое-что расскажут. Мы уже знаем, что они телепаты, а значит…
«Мы недооценили тебя, Вождь, — раздался в головах людей холодный гулкий голос, перебив Силберхатта, — и поэтому мы вознаградим тебя. Подобных вам троим не было даже в Тхим’хдре. С твоей силой и с твоими способностями в Старом Мире ты сделался бы могущественным. Мудрецом, чьи слова — закон, и чей закон…»
— Жестокость и вероломство! — громко произнес Силберхатт. — Теперь слушайте меня, ледяные жрецы. У нас мало времени, и я буду краток. Мы прибыли на Дромос, чтобы отыскать сундук, точнее машину, которую украл у нас Итаква. Один из ваших уже мертв — я его убил и очень этому рад. И мне без разницы, сколько вас я еще убью, пока не найду машину. Нам всем троим, — он показал на Морин и де Мариньи, — без разницы.
Он поднял топор и подошел к жрецам, его друзья шли по бокам от него.
Четверо вмороженных в лед жрецов торчали спиной к путешественникам, и они не видели их ужасных трупно-бледных лиц, зато остальные пятеро сверлили их горящими адским пламенем красными глазами. Вздутые вены на сводах их грибообразных черепов теперь уже заметно пульсировали, и в одно мгновение воздух сделался будто наэлектризованным и в нем повисло почти осязаемое напряжение.
Морин ахнула и попятилась за спину Вождя, схватив де Мариньи за руку. Он обнял ее и сказал:
— Хэнк, они что-то задумали! Сердцем чую!
— Без фокусов, — жестко предупредил Силберхатт ледяных жрецов. Держа тяжелый топор, как пушинку, он подошел еще ближе к замороженным фигурам.
«Фокусов? Вы посмели сравнить магию ледяных жрецов древней Хриссы с какими-то фокусами? Дураки, вы ничего о нас не знаете — ничего!» Пятеро жрецов все пристальнее всматривались в лица путешественников, их красные глазные яблоки чуть не выпрыгивали из орбит — жрецы концентрировались, концентрировались…
— Мысленный контроль… над материей! — выдохнул Вождь, почувствовав знакомые незримые путы. — Телекинез… или что-то… вроде…
Он попытался замахнуться топором, но застыл, успев поднять оружие лишь наполовину. Могучие мускулы Вождя вздулись от напряжения, но битва с порождениями иллюзий почти совсем обессилила его и сделала легкой добычей для телепатической магии ледяных жрецов.
Морин они тоже поймали сразу. Хоть она была молода и сильна, но сила ее была только физической, ее разум не был натренирован, чтобы вступить в схватку со вторгшимся извне внушением. Только де Мариньи, который за все это время в обледенелых подземных тоннелях еще ни с кем не дрался, обнаружил в себе силы чуточку пошевелиться.
Иллюзии, магия, мысленный контроль над материей, гипноз — как бы ни звались силы, которыми владели ледяные жрецы, они их использовали против путешественников. Что ж, у каждой игры должны быть правила. На всякое действие есть противодействие, реакция. Де Мариньи понимал, что он должен что-то сделать, но как? Он не мог даже защищаться. И тут он вспомнил о вызывающем грезы порошке Аннахильд, и искорка надежды замерцала во мраке ночи. Почти тут же эта искорка разгорелась в пламя — де Мариньи вспомнил, что этот порошок вместе с согревающим был спрятан у него в одежде и ледяные жрецы его не нашли.
«Лечи подобное подобным!» — сказал он себе.
Медленно, из последних сил, он заставил свою руку залезть в карман, где лежал порошок, вытащить мешочек и поднять его к своему лицу. Все это время он не мог отвести взгляда от ярко-красных глаз ледяных жрецов, и каждое его движение было медленнее предыдущего. Оставалось лишь придумать, как насыпать этот порошок в лица жрецов, но де Мариньи не успел этого сделать — невидимая сила вытащила мешочек из его пальцев и бросила на пол. Телекинез, или магия, — ментальная мощь ледяных жрецов!
Отчаяние охватило де Мариньи — отчаяние, над которым раздавался гулкий телепатический хохот ледяных жрецов, победный и издевательский. В себя землянин пришел от того, что кто-то настойчиво трепал его волосы и дергал за бахрому на жилетке. Воздушные элементали — друзья и помощники Армандры!
Словно молния сверкнула в его мозгу — он понял, как им всем спастись — и ему, и Вождю, и Морин.
— Мешок… — с трудом ухитрился он прошептать, — порошок…
В тот же миг по всей пещере зазвенели ледышки — ветра подняли мешочек с пола и стали трясти его перед глазами де Мариньи, пока содержимое не рассеялось по воздуху небольшим облачком.
— Теперь… дуйте… — скомандовал он. — Порошок… им… в лицо!
Кружащееся облако порошка немедленно унеслось в сторону ледяных жрецов, и разумные ветра направили его в их лица. Жрецы, холодные, лишенные душ ублюдки, дышали воздухом — и теперь они вдохнули галлюциногенный порошок Аннахильд…
Эффект сказался незамедлительно.
На какую-то долю секунды скованные незримой цепью путешественники ощутили мимолетный отзвук ужаса, охватившего ледяных жрецов, — этот невольный импульс пришел к ним из разумов вмороженных в лед древних существ. Доля секунды — но ее оказалось вполне достаточно, чтобы путешественники оценили силу действия порошка Аннахильд. Силберхатт при желании мог бы легко оставаться с ледяными жрецами в телепатическом контакте,
