Он присел на свободную табуретку, протянул Ларри визитную карточку, протянул Козаку открытый портсигар, поднес зажигалку – все это в хорошем темпе, закурил сам, выпустил дым и, выждав ровно две секунды после того, как Ларри поднял глаза от карточки, сказал:
– Я имею поручение от руководства компании предложить вам ангажемент. Я восхищен вашими выступлениями, и это восхищение разделяют многие в руководстве компании. «Марк Груманз адвентер тревелз» предлагает вам турне по Соединенным Штатам и Канаде. Я имею полномочия обговорить с вами насчет условий выступлений. Я имею также право предложить вам двести долларов за одно выступление, а также секретное предписание, позволяющее в случае вашего отказа поднимать ставку до двухсот пятидесяти долларов. Но мистер Груман шепнул мне, что если вы не согласитесь на двести пятьдесят, давать триста. Я думаю, что с меня не сдерут кожу на барабан, если я телеграфирую, что мы сторговались на триста двадцать долларов за одно выступление. Так. Мы сторговались?
Ларри, ошарашенный, конечно, таким оборотом дел и таким натиском, тупо рассматривал американца. Маленький и аккуратный, в голубовато-серой тройке, лицо скуластое, смугловатое, волосы короткие, лежат свободно, никаких вам бриолинов, сидит, каналья, как дома, нога на ногу, шляпа на колене, курит, разглядывает его, Ларри, понимает, что сразил наповал. Ларри перевел дух, посмотрел на Козака. Если у меня такой же вид, как у Карела, подумал он, то этот парень должен иметь отличные тормоза – глазом не моргнул.
– Мм… – начал Ларри, – простите, господин?…
– Рой Ингал, – сказал американец. – Давайте просто Рой.
– Господин Ингал. Я не был подготовлен к такому разговору, поэтому прошу простить мою растерянность, – (какого дьявола я все время извиняюсь?), – но все это в высшей степени неожиданно для меня, поэтому… Вы знаете, конечно, что у нас есть определенные ограничения в правилах…
– Конечно, – сказал американец. – На вашем утреннем представлении присутствовал наш человек.
– Ах вот как! – сказал Ларри. – То есть вы знаете кое-что изнутри?
– Разумеется, – сказал американец. – Более того, мы обратили внимание, что поле вашего аттракциона эргономически спланировано далеко не идеально, – впрочем, этот вопрос вы сможете обсудить с инженером компании. Сейчас меня интересует один вопрос: да или нет?
– Знаете, я не предполагал в скором времени возобновлять выступления, – сказал Ларри. – У меня была очень напряженная серия, я страшно устал, и… вот осталось два раза. – Он вдруг неожиданно для себя улыбнулся.
– Если начать выступления с первого сентября – вы успеете отдохнуть? – спросил американец.
– Не знаю, – сказал Ларри. – Я просто никогда в жизни еще так не уставал.
– У компании есть свой пансионат на Палм-Айленд, это атлантическое побережье, отличные пляжи. Мы готовы обеспечить вам самый полноценный отдых, мистер Лавьери. Причем учтите – не в счет будущих выступлений, а за счет компании.
– У вас, случайно, не филантропическое общество? – спросил Ларри.
Американец вежливо улыбнулся:
– Я предлагаю вам такой режим выступлений: по два выступления в день два дня подряд, потом два дня отдыха. Право брать тайм-аут, если почувствуете усталость. Два, три, четыре раза за серию – обсудим позже. И большой перерыв в середине серии – скажем, на месяц. Надо же вам посмотреть страну, которую вы намерены покорить?
– А компания не разорится на таком режиме выступлений?
– Вы представить себе не можете, мистер Лавьери, – сказал американец, – сколько мы на вас заработаем. Кстати, вас будут осаждать рекламные компании – запрашивайте вдесятеро против того, что они будут предлагать. Не церемоньтесь с ними.
– Да, и видите ли, – сказал Ларри, – нас двое.
Американец взглянул на Козака.
– Нет проблем, – сказал он. – Вы же платите ему из своего кармана? Вот и продолжайте.
– Потрясно, – сказал Ларри. – Карел, как тебе?
– Вполне приемлемо, – сказал Козак.
– К завтрашнему утру я подготовлю проект контракта, – сказал американец, – и мы его обсудим за чашечкой кофе. Часов в десять вас устроит?
– В десять у меня выступление, – сказал Ларри. – Вы забыли.
– Зачем вам это? – спросил американец удивленно.
– У меня контракт, – сказал Ларри.
– Сколько вам придется заплатить за срыв представления? – спросил американец.
– Двойной сбор, – сказал Ларри.
– Сволочь этот ваш Папандопулос, – сказал американец. – Это значит, за два выступления – восемнадцать тысяч динаров? Ладно. – Он достал из кармана чековую книжку, стал писать. – Округлим до двадцати… семьсот шестьдесят долларов. Я вас выкуплю, – сказал он Ларри и подмигнул. – Разбогатеете – отдадите. Держите вот… впрочем, нет, я сам отдам и сам переговорю. – Он засунул чек обратно в книжку, книжку положил в карман, сделал брызжущее движение пальцами, поправил галстук, и вот он уже на ногах и надевает шляпу. – Итак, на сегодня с вами я прощаюсь, надеюсь, что не разочаровал вас, до завтра! – И скрылся.
Наступило молчание. Ларри сидел, тупо уставясь на стакан и бесцельно помешивая ложечкой чай; чаинки то собирались в центре стакана, то разлетались по всему дну, и он никак не мог понять, почему это так. Козак молча прихлебывал. Потом он налил себе еще, хотел положить сахар, обнаружил, что сахара больше нет, сходил куда-то и принес новую пачку.
– От добра добра не ищут, – сказал он.
– Да, – сказал Ларри. – Надо же, сволочизм какой – только-только решил отдохнуть… Знаешь, Карел, если честно – я хотел совсем завязать с этим делом.
– Фиг бы у тебя получилось, – сказал Козак. – Ты же больше ничего так хорошо не умеешь. Заскучал бы.
– Не знаю, – сказал Ларри.
– Ладно, – сказал Козак. – Отдохнешь, развеешься…
– Отличные пляжи, – сказал Ларри. – Загорим с тобой, как негры, найдем себе по креолочке… Ты любишь креолок?
– Никогда не видел, – сказал Козак.
– Я тоже.
– Вообще, мне кажется, – сказал Козак, – от таких предложений не отказываются.
– Да я вроде и не отказываюсь, – неуверенно сказал Ларри.
– Так мне на вечер билеты продавать?
– Не знаю, – сказал Ларри. – Наверное, не надо.
– Папандопулос лопнет с досады, – сказал Козак.
– Ему-то что, – сказал Ларри. – Он свое получает.
– Ты не знаешь, – сказал Козак. – Он на тебя пари заключает. Что в тебя не попадут. А теперь все эти его пари… – И Козак сделал жест, наглядно обрисовывающий плачевную судьбу всех пари господина Папандопулоса.
– Так ему и надо, – сказал Ларри. – Скотина лохматая.
– Не устроил бы он тебе какую-нибудь гадость… – сказал Козак.
– Плевать, – сказал Ларри. – Ты здесь будешь? Пойду поброжу.
– Так, значит, не продавать? – спросил еще раз Козак.
– Продавай пока, – неожиданно для себя сказал Ларри. – Потом, если что, вернем деньги.
Все это надо как следует обдумать, – как говорил когда-то Ник, «подвергнуть интеллектуальному процеживанию». А полноценное интеллектуальное процеживание получалось у Ларри только при бесцельных блужданиях под открытым небом. Странный день сегодня. Дело не в совпадении даже: что и Ник, и американец, и каждый с невероятными предложениями. Это как раз бывает, закон парных случаев. Но то ли чего-то не хватает во всем этом, то ли какой-то пережим. Что-то тут не так. Он вернулся в отель, купил у портье
