Таррэн смущенно кивнул. Он не все понял, о чем она хотела сказать этой лукавой улыбкой. Сейчас хватало того, что она соглашалась быть рядом, прощала его ошибки. Того, что давно уже не сердится и только ждет, когда у него хватит духу коснуться ее губ, чтобы сойти с ума окончательно и бесповоротно. Однако было еще кое-что, о чем он должен был сказать прямо сейчас. Еще одна правда и тяжкий рок, от которого он думал, что никогда не избавится. Последнее проклятие, которое оставил Изиар своим несчастливым потомкам. То, о котором она должна была знать с самого начала.
Он ласково провел пальцами по ее вспыхнувшей щеке.
– В нашем роду не выживают женщины, Белка. Потому что, к сожалению, чистокровные эльфийки не способны долго выдерживать наш «Огонь». Он ведь умеет убивать не сразу и способен уничтожить любую жизнь, если только мы… не сдержимся. Светлые не знают этого проклятия, потому что «Огонь жизни», что течет в наших жилах, был создан исключительно Изиаром. Это дает нам силу, славу сильнейших магов этого мира, власть и все то, о чем мечтают глупцы. Но эта магия нас же и убивает. Из-за «Огня» нам долгие годы приходится учиться владеть собой. Именно поэтому мы чаще всего одиночки по натуре. Поэтому же у темного владыки не бывает больше двух сыновей. И дело вовсе не в троне и не в том, что мы боимся междоусобиц. Все гораздо проще, малыш: мы просто не хотим губить своих женщин. Стать супругой владыки – это и честь, и приговор. Это означает смерть от того самого «Огня», который зарождается в них вместе с новой жизнью, с появлением любого мужчины в нашем роду. Одна жизнь за одну ужасную смерть. Но таких жизней у нас осталось не слишком много, малыш. Ты была права: мы вымираем, в первую очередь вымирает правящий дом. Именно поэтому два века назад было принято решение искать другие пути, а «исследования» возглавил мой старший брат. Тогда как я никогда не хотел себе будущего такой ценой. Теперь ты меня понимаешь?
Она шмыгнула носом.
– Вот почему ты оказался таким стойким? А я думала, что ты неправильный даже в этом!
Таррэн покачал головой.
– Когда живешь почти пять веков и ежедневно сдерживаешь рвущуюся наружу магию, об остальном думаешь мало. А мне всегда казалось нечестным, что кто-то из моих соплеменниц решится принять смерть от моего «Огня».
– Но ты ведь был с женщинами? Разве нет?
– Разумеется, я знал близость – это правда, которую глупо было бы отрицать. Но я никого не убил, потому что «Огонь жизни» чаще всего можно сдержать. А по-настоящему опасным он становится только в одном случае.
– Наследник, – понимающе хмыкнула Белка.
– Верно: «Огонь» передается по наследству. Однако больше этот рок никому не грозит. Талларен мертв, отец утратил возможность зачать наследника, а я… прости за подробности, но три дня назад я достиг второго совершеннолетия и тоже стал неопасен.
Она на секунду задумалась, но потом с вызовом вздернула носик.
– А на меня не действует твой «Огонь»!
– Знаю, – тихо шепнул эльф, наконец-то крепко обнимая долгожданную пару, которую искал всю жизнь. Жадно вдохнул аромат эльфийского меда, ощутил, как Белка прильнула в ответ, и вдруг почувствовал, как отпускает внутри страшное напряжение.
Согласна! Она действительно хотела остаться с ним, долго испытывала и проверяла, а теперь полностью поверила. Она даже могла бы подарить ему наследника, если бы все выяснилось немного раньше. Ведь три дня назад… всего три бесконечно долгих дня назад, когда он еще мог… все было бы по-другому. Но изменчивая Гончая стоила того, чтобы заплатить даже такую цену, так что он не жалел. Действительно не жалел ни о чем и мечтал только о том, чтобы этот момент длился как можно дольше.
Белка, довольно улыбнувшись, по-хозяйски поерзала, устраиваясь в его объятиях, посопела, покосилась на закрытую дверь, на умиротворенное лицо темного эльфа, который крепко обнимал ее за плечи. Подождала чего-то. Похмыкала, пощекотала ресницами его вкусно пахнущую кожу. Завертелась, завозилась, а затем вдруг не выдержала:
– Слушай, совсем забыла сказать. Терпеть не могу, когда мужчина торчит в помещении в грязных сапогах. Ты что, все клумбы по дороге сюда вытоптал?
– Я спешил, – смущенно возразил Таррэн, одновременно пытаясь избавиться от обуви. Неловко подрыгал сперва одной, а затем и другой ногой, но все-таки справился с трудной задачей и снова коснулся губами ее волос, наслаждаясь каждым мигом этой удивительной близости, от которой кружилась голова.
Однако Гончая на этом не успокоилась.
– Я тут испереживалась вся, напугалась, что не успеешь до третьего колокола… и вообще, когда проснулась, решила, что ты меня бросил, и даже собралась прибить при первой же встрече! С места сорвалась как ненормальная! Парней своих бросила! Дядько напугала до полусмерти, потому что он подумал… эй! А почему у тебя рубаха пахнет?! – Она принюхалась и громко фыркнула. – Снимай сейчас же! Я пугаюсь запаха пота! И ремень заодно, а то он мне в бок колет! И вообще, мне холодно сидеть на каменном полу! Тебе не стыдно? Девушка уже просит, а ты до сих пор не поднял ее на руки!
Таррэн наконец сообразил, в чем дело, и, смеясь, посмотрел на ее преувеличенно возмущенное лицо. Хитрая, коварная, маленькая Гончая, которую он больше никому не отдаст… Правда, в эти игры она играть не умеет. Вернее, пока еще не умеет, хотя наверняка очень быстро научится.
Таррэн стремительно поднял насупившуюся Белку на руки, встал и, пинком распахнув внутреннюю дверь, с чувством поцеловал свою свирепую пару, хорошо ощущая, как она расслабляется и сдается. Как охотно прижимается горячим телом, что даже из-под простыни пышет безумным жаром и с каждым мгновением зовет все сильнее. Дал ей возможность почувствовать свой триумф, но краешком глаза снисходительно наблюдал за ее вспыхнувшими ушками.
«Какая же ты чудесная, Белка! Любимая моя девочка! Прекрасная моя! Никому тебя не отдам, никуда больше не отпущу, ни за что не обижу!»
– Так-то лучше! Еще пару сотен разиков, и я поверю в те слухи, которые о вас ходят, – немедленно буркнула она, едва он оторвался. – А рубаху все равно сними, злыдень, и мне отдай, потому что тут холодно. Или ждешь ответных признаний?
– Нет, малыш. Ничего не жду.
– Потому что я тебя… ну, это… короче, сам знаешь. – Гончая порозовела. А все остальное сердито прошептала себе под нос, чтобы наглый нелюдь не вздумал смеяться: – Проклятье… тоже люблю! И я прибью тебя, если ты сейчас остановишься!
Таррэн в ответ улыбнулся и с жадностью прильнул к ее губам. Почувствовал, как трещит и искрится между ними воздух. Как рвется с цепей неистовый огонь желания. Мысленно поразился собственным ощущениям, а затем окончательно потерял голову и охотно исполнил ее требование. Потому что перечить красивым девушкам бывает крайне опасно для жизни. Особенно тогда, когда
