Иллирианцы становились все нетерпеливее. Их не сдерживала даже железная рука Девлона. Они считали, что им вполне по силам полететь на перехват противника и не дать армии Сонного королевства выбрать место сражения.
За три часа Кассиану пришлось дважды заводить серьезный разговор с иллирианскими командирами, пресекая их попытки действовать самовольно. Солдат, которые громче всех возмущались «черепашьей скоростью», он вывел из состава передовых отрядов и отправил в тыл армии, приказав тащить повозки с припасами. По иллирианским меркам такое наказание считалось очень суровым. Едва остальные увидели, что спуску Кассиан не даст никому, жалобы прекратились.
Кейр и его Вестники Тьмы все это видели и постарались держать языки за зубами, даже внешне не выказывать своего недовольства. Они шли молча, и их черные, прожженные солнцем доспехи все гуще покрывались дорожной пылью.
В полдень устроили краткий привал на широком лугу. Мы с Нестой переоделись в боевые иллирианские доспехи. Неста даже пристегнула к поясу кинжал. Таково было требование Кассиана, хотя он сразу предупредил сестру, что кинжал – штука опасная, «которой и покалечиться недолго».
Наша Элайна… Она спокойно воспринимала доспехи на мужчинах. Увидев нас, она густо покраснела и замотала головой. Вивана пришла нам на выручку, предложив Элайне одежду Двора зимы: менее облегающие кожаные штаны и длинную, почти до колена, голубую блузу с воротником, отороченным белым мехом. Я не представляла, как она будет двигаться на такой жаре, но Элайна безропотно надела все это. Кассиан протянул кинжал и ей, однако Элайна наотрез отказалась. Вид оружия заставил ее побелеть.
Подошел Азриель. Он все еще хромал.
– Лучше возьми вот этот, – сказал он Элайне. – Это мой Правдорубец. Мне он сегодня все равно не понадобится. А тебе может пригодиться.
Его крылья зажили, однако вдоль перепонок тянулись длинные тонкие полосы шрамов. Маджа строго предупредила его: сегодня – никаких полетов.
Утром у него с Ризом был короткий, но ожесточенный спор. Азриель утверждал, что он вполне здоров и может сражаться в составе легионов. Риз стал возражать. Кассиан тоже. Азриель пригрозил, что нырнет в тени и все равно будет сражаться. Риз тоже пригрозил приковать Азриеля к дереву, если тот попытается осуществить свою самоубийственную глупость.
Не знаю, чем бы это кончилось, но в шатер вошла Мор и стала его просить… да, со слезами на глазах стала просить не рисковать. Только тогда Азриель отступил, пообещав заниматься исключительно разведкой.
Он стоял среди высокой луговой травы. Все семь сифонов на его доспехах ярко сверкали…
Элайна ошеломленно смотрела на кинжал с обсидиановым эфесом. На ножны, украшенные письменами. Темное лезвие Правдорубца не сверкало на ярком полуденном солнце, а втягивало в себя его свет.
– Этот кинжал ни разу меня не подвел, – продолжал «певец теней». – Говорят, он наделен магией и потому всегда бьет в цель.
Азриель осторожно взял руку Элайны и вложил ей в ладонь свое сокровище:
– Он хорошо тебе послужит.
– Я… никогда не держала в руках оружия, – призналась Элайна.
– Я позабочусь, чтобы тебе не пришлось вынимать его из ножен, – ободрила сестру я.
Элайна подумала и… сжала пальцы вокруг эфеса Правдорубца.
Кассиан изумленно смотрел на Азриеля. Интересно, часто ли «певец теней» предлагал кому-то свое оружие?
«Никогда, – ответил мне по связующей нити Риз, заканчивая навешивать на себя иллирианский арсенал. – Я не помню, чтобы Азриель позволил кому-нибудь хотя бы дотронуться до своего кинжала».
Глаза Элайны и Азриеля встретились. Он по-прежнему держал кинжал за лезвие.
У меня мелькнул сюжет очередной картины. Прекрасная юная дева, за спиной которой – яркие краски весенней природы. Перед нею – Смерть в образе воина. За его спиной клубятся тени, скрывая ужасы того мира. Свет и тьма в одном пространстве. И мостиком, соединяющим их, служит этот кинжал.
«Когда вернемся домой, напиши эту картину».
«Отстань, зануда».
Риз примкнул к нашему кружку. Пожалуй, я еще никогда не видела его таким изможденным. Вокруг рта легли морщины. Я вдруг подумала о том, что… что не провела минувшую ночь с ним. А ведь она вполне могла оказаться нашей последней ночью. Но мы потратили время на переброс испуганных людей.
«Гони такие мысли прочь. Нельзя вступать в бой, думая, что сложишь голову». Взгляд Риза был суровым и непреклонным.
Мне стало трудно дышать. «Этот привал – последние мгновения, когда мы можем побыть вместе и поговорить».
От поля битвы нас отделял всего один переход.
«Не желаешь ли на несколько минут забраться в ту повозку? – предложил по связующей нити Риз. – Там, правда, все забито оружием и припасами, но я бы расширил пространство».
Шутка, которой он взбадривал и меня, и себя. Я взяла его за руку. Остальные тихо переговаривались. Появилась Мор в полном боевом облачении. Даже Амрена надела иллирианские доспехи. Совсем маленькие, будто их изготовили на ребенка.
«Только не говори ей. У мальчишек в горном лагере позаимствовал».
Я улыбнулась. Риз смотрел на нас, собравшихся на травянистом, прожаренном солнцем пятачке. Он не отдавал никаких приказов. Здесь собралась наша семья. Наш двор. Двор мечтаний.
Все затихли.
Риз посмотрел каждому в глаза, включая и моих сестер. Меня он держал за руку.
– Какую речь вы хотите услышать: вдохновляющую или иную?
– Настоящую, – ответила за всех Амрена.
Риз расправил плечи, изящно сложив крылья.
– Ничто не происходит беспричинно. Уж не знаю, кто определяет события: Матерь, Котел или нечто вроде ковра судьбы. Впрочем, меня это и не волнует. Но я благодарен судьбе за то, что все вы появились в моей жизни. Не случись такого… наверное, я бы превратился в отвратительное существо вроде того, с кем нам сегодня биться… Начну с тебя, Кассиан. Если бы мы в детстве не встретились в иллирианском лагере и вместе не прошли через тяготы учебы, я бы никогда не узнал истинных глубин силы и стойкости, чести и верности.
Глаза Кассиана ярко блеснули.
– А ты, «певец теней», – продолжал Риз, повернувшись к Азриелю, – показал мне ценность семьи. Благодаря тебе я понял: важна не та семья, где ты родился, а та, которую ты создал. Ты научил меня надеяться всегда и во всех обстоятельствах. Даже когда от происходящего вокруг так и тянет впасть в отчаяние.
Азриель с благодарностью поклонился.
По щекам Мор уже катились слезы, когда Риз обратился к ней:
– А если бы у меня не было такой двоюродной сестры, я бы никогда не узнал, что даже на дне преисподней можно найти свет и что среди холодной жестокости встречается удивительная доброта.
Мор молча кивала, вытирая слезы.
Я ждала, что Амрена отпустит какую-нибудь колкость, но она терпеливо ждала, когда Риз заговорит о ней.
– А если бы я не
