Когда в круг встал Трувор, начался конвейер. На мой взгляд, ему стоило бы брать сразу по трое. Быстрее бы закончил.
Убитых избавили от имущества и бросили на дрова пониже мертвых варягов. Трувор сунул факел в политые жиром сучья, и мы отправились пировать.
Вместе с князьком и его малахаистой ратью. Хороший пир лучше смертоубийства, да и нашим после вчерашнего адреналина хватило.
А уж как были рады ополченцы! Вот уж у кого не было иллюзий по поводу несостоявшейся драки. Это дружину вождь бережет, а ополчение в поле – просто мясо, которое отправляют под нож, чтобы добиться тактического преимущества.
Так что, поглядев, как Трувор приходует воинов, они живо представили, что было бы, если…
Перепились и обожрались все, уничтожив подчистую всё, припасенное жителями городища на зиму.
Ну да не мои проблемы. У них вон свой вождь есть. Пусть он и заботится.
Хотя этот позаботится, как же! Перекинувшись парой слов с Трувором и убедившись, что тот драться не намерен, князек зацапал двух девок посочнее и уволок за кулисы. Ну и шут с ним.
На пиру мы с Трувором очень толково пообщались. Я напомнил ему, что есть еще один персонаж, который нам должен. Князь смоленский Дир. Он поддерживал Водимира в его начинаниях, в частности в набеге на Ладогу. Как-то мне сразу не поверилось, что отроки перекочевали под крыло Водимира без санкции батьки. Да и сам Водимир утверждал, что с Диром у него, типа, союз. А у кого с нашим врагом союз, тот нам точно не друг.
Трувор задумался. Сказал, что тут всё непросто, потому что Дир – варяг, а его побратим Аскольд – вообще мировой парень. Аскольда, правда, сейчас в Смоленске нет. Ушел куда-то на юг, но, в случае чего, за побратима точно впишется. И что касается Смоленска, то этот кусок нам не по зубам. Там и дружина мощная, и стены в две сажени, да не частокол какой-нибудь, а правильной сборки. То бишь в основе – подогнанные друг к другу дубовые клети, засыпанные изнутри землей.
– А если я приведу с собой сотню лучников? – поинтересовался я.
– Всё равно, – мотнул головой варяг. – Не сдюжим.
– Предлагаешь простить? – прищурился я.
Трувор глянул на меня свирепо, потом отбросил чашу с медовухой, вскочил на лавку, водрузил ногу на стол и рявкнул:
– Клянусь не ходить на медведя до той поры, пока князь Дир не ответит за помощь в похищении моей дочери! Перун мне свидетель!
После чего уселся обратно, опростал новую чашу, вложенную ему в руку обслугой, обтер усищи и гордо глянул на меня.
Я заценил. Если кому-то кажется, что не охотиться на мишек – пустяковый гейс, то он глубоко ошибается. Истребление косолапых, желательно с помощью одного кинжала, – любимейшее развлечение варягов.
– Рюрик, – сказал Трувор, закусив вяленой рыбкой. – Он пойдет с нами.
Я удивленно поднял бровь:
– Он с нами или мы с ним?
– Или мы с ним, – согласился варяг. – Он тоже будет не прочь взять Смоленск. И с ним у нас получится.
– Уверен? Когда он успел обзавестись сильным хирдом?
– Это Рюрик, – Трувор поднял руку с чашей, чтобы ее вновь наполнили. – Он умеет ладить и с северянами, и со словенами с заката, и с нами, варягами. Некоторые думают: он вообще один из нас, потому что отпустил усы, носит знак Перуна и вечно ссылается на Правду.
– Многие, но не ты?
– Я его знаю, – пожал плечами мой тесть. – Он родовитый дан, инглинг и таким останется. А еще он умен, хитер и когда-то с ним было весело! – Трувор хлопнул меня по плечу. – Так-то, ярл! А еще он мой родич, и я тебе точно скажу: подлости в нем нет, так что зла на него не таи. Когда-то он тебя недооценил, но теперь всё будет по-другому. К тому же ты скоро будешь моим зятем, а это не просто слова. Ты же меня знаешь?
– Буду? – Я вновь приподнял бровь.
– Будешь. И скоро. Вот вернемся в Изборец, соберем гостей и устроим вам настоящую свадьбу! Тем более что гости уже едут.
– То есть? Как так? – Вот теперь он меня действительно удивил.
– Так я гонцов разослал перед тем, как мы сюда отправились, – ухмыляясь, сообщил варяг.
– А ты не боялся?.. – начал я, но он меня перебил:
– А ты?
Я помотал головой. Умом я допускал, что всё могло случиться. И чуть не случилось. Но в душе и мысли не мог допустить, что нам не удастся спасти Зарю.
– Когда? – спросил я.
– Через три седьмицы.
– Не пойдет, – покачал я головой. – Мне надо будет вернуться на остров.
– Зачем?
– Я ярл, – напомнил я варягу. – И я хочу, чтобы все видели это.
– Годится, – тут же согласился Трувор.
– И еще у меня есть одно условие. По поводу Рюрика.
– Да? – насторожился варяг.
– Если он опять что-нибудь учудит, ты будешь на моей стороне, а не на его.
– Я и так на твоей стороне, – проворчал Трувор.
– Нет уж! Поклянись: если Рюрик снова начнет хитрить, если нарушит договоренности, то ты поддержишь меня, а не его!
Молчит. Вижу, как ему не хочется давать такую клятву. Что ж, придется ударить ниже пояса.
– Трувор, друг мой, – говорю я проникновенно, заглядывая ему в глаза. – Если бы ты прошлым летом был со мной, а не с ним, то не Синеус, а ты стал бы править варяжской вотчиной. Ты это понимаешь?
– Ольбард – добрый князь, – уклоняется от прямого ответа Жнец.
– Ты был бы не худшим. Но ты сыграл за Рюрика и потерял большую часть своего поля[8].
Молчит. Мрачнеет.
– Жнец! – Вот же упрямый тур. – Я стану твоим зятем! Мы теперь точно на одной стороне поля. Клянись – и хватит об этом!
– Чего в тебе нет, Волчок, так это сыновней почтительности, – проворчал Трувор. – Ладно, твоя взяла. – Он положил руку на меч, который как глава имел право не оставлять у стены. Впрочем, никто из наших не расставался с оружием. Мы же не одни на этом победном пиру. Мало ли что.
– Клянусь, что, если между Ульфом-ярлом и князем Рюриком возникнет спор, я буду с Ульфом! Перун меня слышал! – Теперь доволен? – зыркнул он на меня из-под насупленных бровей.
– Теперь да! – заявил я, поднимая чашу и повышая голос так, чтобы его услышали все: – Здравия и славы лучшему из нас! Нашему князю Трувору!
Гридь немедленно поддержала, а мужественная физиономия Трувора посветлела.
Мне не жалко. Я получил даже больше, чем хотел.
Мы выпили. И еще раз. За мою славу. Всё-таки хорошо, что здесь не Тьёдара. Тот бы непременно завел свою «О Волке и Медведе».
Хотя – без разницы. Я всё равно сразу
