– Боец, к тебе я не обращался пока! – выплюнул в мою сторону неизвестный.
– Да мне вообще пофигу, – буркнул я и отошел.
– Сержант, я батальонный комиссар Ежов, доложитесь как следует!
– Товарищ батальонный комиссар, а документы ваши можно. – Куда меня несет?..
– Что?!! – взвыл комиссар. Блин, да он меня сейчас кончит прямо тут, а мне это надо, по новой все начинать? Так, опять забыл, надо язык-то придержать, это ведь последняя попытка.
– Товарищ комиссар, диверсантов вокруг много, мало ли, нам политрук постоянно твердил о бдительности.
– Смотрите! – Комиссар выхватил из кармана удостоверение и сунул ближе к сержанту. Тот мельком взглянул и кивнул мне, зовя на помощь.
– Разрешите? – я протянул было руку, но комиссар убрал книжицу так же быстро, как и достал.
– Сколько бойцов в строю, что собираетесь предпринимать? – начал вновь задавать вопросы комиссар. Я незаметно пихнул ногой сержанта, и тот не обманул моих ожиданий.
– Мало, товарищ комиссар, от роты почитай и не осталось никого, все командиры погибли во время контратаки. – О, так я появился прямо перед контратакой, интересненько, может, сейчас еще что-то важное узнаю, а то я даже не знаю, какой сейчас год, да и вообще, где мы, что и как.
– Пришлю вам старшего лейтенанта Марченко, он без взвода остался, у нас тоже потери. Приготовьтесь отступать, позади, в километре, есть мост, задача – не дать врагу его уничтожить. Как поняли? – Я хоть и не местный, но и то вкурил, что комиссар какой-то бред несет.
– Как же так, товарищ комиссар, нам командир роты задачу поставил занять немецкие позиции, сказал, что отступать нельзя ни при каких обстоятельствах, стоять насмерть.
– Этого уже не требуется, позади нашими частями подготовлены позиции для обороны, да и главное, как я сказал, надо сохранить мост.
Если я хоть чего-то смыслю в тактике, то при отходах коммуникации обычно рвут, а не сохраняют для противника.
– Вас понял, товарищ комиссар, – козыряет вслед уходящему комиссару Черный.
– Ты чего-нибудь понял? – это он уже ко мне обращается.
– Ага, это и есть немецкие диверсанты. Слушай, сержант, я тебе пару вопросов задам, только ты меня за дурака не принимай, ладно?
– Ну? – уставился на меня командир.
– Какой сейчас год? Да и месяц не помню, – я сделал самое наивное выражение лица, хотя рассмотреть в темноте все равно трудновато.
– Видать, тебя и правда всерьез приложило. А мне ротный говорил, что ты какой-то дурной… Что, правда ничего не помнишь?
– Угу, – промычал я в ответ, отведя взгляд.
– Тебя утром контузило, мина рядом рванула. Ты же полдня провалялся в окопе, орал так, что пришлось тряпку в рот пихать, чтобы замолчал.
– Ни фига не помню, – растерянно проговорил я.
– Июнь на дворе, двадцать седьмое. – Ну-ну, сержант, продолжай. Я мысленно подгонял замолчавшего было командира.
– Что, и год не помнишь?
– Блин, сержант, да ни хрена я не помню, что ты заладил-то! – вскипел я.
– Так сорок первый, – как-то удивленно произнес сержант.
– Охренеть, дорогая редакция! – вырвалось у меня. Сорок первый, лето, да-а-а… Вот это помечтал в прошлое попасть! И что теперь?
– Так ты с пулеметом закончил? – прервал мой ступор командир.
– Да, и с минометом, похоже, разобрался. Только не пробовал.
– Молодец, – повеселел командир, – ничего, с утра постреляем.
– Так чего, отходить не будем? – удивился я решимости сержанта.
– Да пошли они на хрен, еще посмотрим, что там за старлей придет.
– Уже пришёл, что тут происходит? Представьтесь! – раздался чужой голос за спиной сержанта.
– Сержант Черный.
– Красноармеец Зверев, – я тоже решил представиться.
– Старший лейтенант Марченко, почему до сих пор не собираете людей?
– А куда, товарищ старший лейтенант, в тыл?
– Вам было приказано собрать людей…
– Так, может, прямо к немцам? Вот они рады-то будут! – брякнул я. – Русские наступали-наступали, а потом взяли и ушли, потеряв кучу народа…
– Молчать, вас вообще за такие разговоры нужно под трибунал отдать!
– Вы сначала, товарищ старший лейтенант, документы покажите, а то командуете здесь, а вас тут и не знает никто, – вмешался сержант и встал так, чтобы я сам хорошо видел пришедшего.
– Сержант, вы забываетесь…
Мне надоел этот треп, и я поступил так, как подсказывало мне тогда сердце. Рядом с нами никого больше не было, так что никто и не увидит. Выбросив вперед ногу, черт, тело досталось совсем дубовое, аж между ног заныло, я вбил подошву сапога в живот старлею. Сержант не остался стоять столбом, а набросился сверху на сложившегося пополам незнакомца. Через мгновение тот уже лежал на земле, придавленный мощным сержантом, а я, достав документы из кармана старлея, принялся их изучать, освещая его же фонариком, немецким, кстати.
Мне повезло, да и сержанту тоже. Документы были подделкой, причем сработанной буквально на коленке, немцы нас вообще за людей не считают.
– Ну и кто ты такой, сокол ясный? – Сержант поднял за подбородок голову лжелейтехи, так как лежал тот на животе.
– Вас всех ждет трибунал! – прошипел тот.
– Но ты уже этого не увидишь! – Я достал нож из сапога, немецкий, от карабина, и, отодвинув сержанта в сторону, точнее грубо отпихнув, воткнул тесак под лопатку шпиону. Даже глазом не моргнул, хорошо я в реалии вписался.
– Ты чего, сдурел, что ли? А сведения? – ошарашенно глядя на меня, хлопал глазами командир.
– Какие тебе, в задницу, сведения? Диверсанты это, ты лучше думай о другом, сержант. Если они где-то рядом, то нам придется завтра ждать удара в спину.
– Черт, а куда у нас посыльный делся? – сержант растерянно обвел округу взглядом.
– Думаю, лежит где-нибудь, с перерезанным горлом. Остывает.
Быстрые поиски результата не принесли, боец как сквозь землю провалился.
– Что делать будем? – ругался как сапожник сержант.
– Надо наших искать, как хочешь. – Это и так было ясно, вопрос в другом. Если вокруг не только фрицы, а еще
