Я тоже уставился в свое окно. Да-а… то, что дорога под контролем — можно даже и не сомневаться. Весь вопрос, — на каком удалении начинается этот контроль от базы. Вряд ли все двести километров под наблюдением. Ну, пускай даже последние сто! Мы же не сможем их все пешком пройти… И опять же камеры как увидишь? Задумавшись, я заново обратил внимание на светящиеся лучи, конусом расходящиеся от соседних зданий.
— Что за напасть? Опять закрыв и протерев глаза — посмотрел в окно — лучей не было.
— У меня чего, крыша поехала? — я весь терялся в догадках. — Так, о чем я думал — о камерах наблюдения! Как только мысль о камерах возникла в моей голове — я тут же увидел светящиеся лучи!
— Еперный театр! А ну-ка! Заново закрыл и помассировал глаза — открыл — посмотрел в окно — лучей не было. — Камеры наблюдения, уже радостно подумал я и как по заказу световые лучи заструились от разных строений!
— ОФИГЕТЬ! Вот она — мутация! Ну, пусть не супер-сила, но я стал видеть излучения работающих камер, а так же их сектор охвата… А только ли камеры я вижу? Мысли лихорадочно стали перебирать варианты, какие источники еще бывают?
— Связь! — От некоторых зданий потянулись более мощные световые лучи чуть другого оттенка, радостно оглядев своих попутчиков, с удивлением увидел, что от Степаныча тоже идет тоненький луч. — А-а, у него же там коммуникатор, — обрадовался я. Рассматривая столицу, я радовался как ребенок, но заметил, что радиус действия моего зрения не бесконечен. Лучи виднелись в пределах двухсот метров, проезжая дальше сияния у зданий становились слабее и пропадали совсем. От этого радость от обладания тайной не становилась меньше!
Я начал перебирать разные вариант — электричество, телевидение, радары, тепло — город окутывался разноцветными сияниями, а я сидел и балдел от открывшейся возможности. — По-видимому, и Багира обладает таким же зрением, недаром она чуяла Селену.
Володя обратил внимание, что я сижу и улыбаюсь своим мыслям, толкнув меня в бок, он поинтересовался:
— Ты чего лыбишься? Рано радоваться.
— Да, так, меня трудно было сбить с приятного настроя, — своим мыслям — что одной проблемы у нас стало меньше.
— Какой проблемы?
— Я теперь знаю, как обнаружить скрытное наблюдение, и мы сможем безопасно пройти к цели.
— И как?
— Поверь мне, это элементарно, но давай я, потом тебе все объясню. Мне пока не хотелось делиться своими новыми способностями.
Добравшись до аэропорта, Степаныч предложил нам перекусить в баре вокзала. Усевшись за столик около окна — даже не обращая внимания на то, что я ем — стал наблюдать за взлетами шаттлов. Оказывается и антигравитацию хорошо видно. Только в отличие от той же электроэнергии — излучения шаттлов походили на столкновение маленьких спиралек, которые отталкиваясь друг от друга, продолжали размножаться. Это было изумительное зрелище. Ели оторвавшись от окна, я увидел изумленные лица своих друзей — они смотрели на меня, как на дурака, у которого "поехала крыша", а он так без крыши и сидит. Мне стало безудержно смешно, и я захохотал во весь голос:
— Ха-ха-ха, видели бы свои лица!
— Ты бы на свое посмотрел, — буркнул Серёга, — полный идиот, только слюней не пускаешь.
— Да ладно вам, — миролюбиво согласился я, — задумался просто, да и хорошее настроение! — Вы-то хоть мне расскажите, к какому мнению пришли — что нам делать дальше. На чем добираться? Не на трейлере же…
Володя, допив свой сок, откинулся на спинку и продолжал, видимо уже шедший разговор:
— Согласен, на гироскутерах можно проехать там, где четыре колеса не пройдут, да и практически бесшумные они, но я на велосипеде-то ездил еще в школе, а тут мощнее мотоцикла штука.
— Я ездил на мотоциклах и с коляской и без, прервал я Володю, — так что думаю на гироскутере не сложнее.
— Да и я могу, — добавил Степаныч, — вот вчетвером мы и на колесах.
— Нам бы местного проводника найти, — полковник крутил по привычке столовый нож в пальцах, — чтобы дорогу показал — как аккуратнее подобраться, чтобы не засветиться.
— Не засветимся, это я беру на себя, — мне было приятно видеть удивленные лица друзей.
— Да не томи ты нас, говори что придумал, — даже спокойный Баринов вышел из себя.
— Парни я их чувствую!
— Да, ладно…
— Можете проверить. Вот оглянитесь вокруг — сколько камер, по-вашему, сейчас за нами наблюдают?
Парни завертели головами во все стороны. Каждый что-то шептал себе под нос, прикидывая, откуда может вестись наблюдение.
— Я увидел четыре…
— Я три…
— Да нет, вроде четыре…
Они спорили, перебивая друг друга. Оглядевшись своим "волшебным взглядом" — я вынес свой вердикт — восемь камер.
— Да ладно… — не поверили они мне.
— Три камеры снимают нас в лицо, я показал на стойку бара, чуть правее и под потолок. — Три в спину, там, там и там, указал я очередные направления. Одна в профиль с эстакады, видите прямо со световым табло, а еще одна через стекло с улицы — стоит вон там на вышке.
— Я ни хрена не вижу, — разозлился полковник.
— Это легко проверить, давайте пройдемся по залу и я вам их покажу, а так же другие камеры, в которые мы, сидя за столом, не попадали в объектив. Когда парни убедились, что я прав — удивление не сходило с их лиц!
— Как так?
— Мне трудно объяснить, но я их стал видеть, смущенно признался я. — Видимо так проявилась моя болячка — мутация из Заброшенного мира.
— Ни фига себе у тебя болячка — всем бы так заболеть — Серёга был в своем репертуаре. Тут диспетчер объявил посадку на наш рейс, и мы заторопились к выходу.
На обратном пути я предложил Селене — вывести нам троим на экраны местный алфавит, с русской транскрипцией. Оказалось ничего сложного 30 букв, цифры — привычные для нас. За час я зазубрил их и уже без проблем читал предложенные варианты слов и предложений, после чего успокоился и тупо кемарил всю дорогу, надев наушники и выбрав
