– И как эти самые путешествия в другую реальность изменяли реальность теперешнюю?
– Они уходили в более тонкое состояние, что-то там меняли и тогда изменялись здесь и сейчас.
– А вы так умеете?
– Увы. Тут я силен только в теории. Как насчет просмотра программного кода?
– Еще даже не глянул, – признался Брейн. – Но вот прямо сейчас пойду и займусь этим. Обещаю.
– А как же доктор Нильсен? – тут же спросил Ружон.
– Спокойной ночи, увидимся завтра, – сказал Брейн, оставляя вопрос без ответа.
– До завтра, – кивнул майор и неодобрительно покосился на Ружона. Тот виновато улыбнулся.
37
Брейн вышел на воздух и вдохнул прохладный, напоенный лесными ароматами вечерний воздух. Чем-то ему здесь все напоминало его родной мир. А с другой стороны, он все еще находился в краях варваров, то есть практически таких же людей, как и он.
Брейн шел по широкой тропе, к голубоватому дому у перекрестка, чтобы свернуть на свою улицу.
Быстро темнело, и чем темнее становилось, тем прозрачнее казался воздух в этом заповедном и заброшенном месте.
«Займусь этим кодом, а потом навещу Саманту», – подумал Брейн и даже представил, как они будут идти к нему по студеному парку и это будет походить на какие-то романтические приключения его юности.
За этими мыслями он не заметил, как миновал скрытые сумраком пустующие коттеджи и, наконец, добрался до своего – с выкошенной во дворе травкой. Поднялся по скрипучему крыльцу и, открыв дверь ключом, оказался в знакомой гостиной.
Включил свет и, оглядевшись, заметил, что во время его отсутствия прибор не работал и некоторые из штифтов вернулись.
Забытая книга на полке камина – прежде ее здесь не было. Недопитая бутылка вина на подоконнике и пара бокалов.
«Интересно, можно ли снять отпечатки с бокалов-призраков?» – подумал Брейн, проходя к столу. Здесь все оставалось без изменений. Штифты были не дураки и устраивались на периферии, где их не сразу можно было заметить.
Брейн не сомневался, что они наводнили дальнюю спальню и ванную комнату – туда редко кто наведывался.
Он сел за стол, запустил собранный терминал и стал ждать, когда загрузятся присланные для проверки массивы. Можно было снова включить прибор для борьбы со штифтами – более слабый, который принес майор, но Брейн решил дать возвратившимся штифтам утвердиться, чтобы затем ударить по ним наверняка.
Наконец открылись массивы. Они были закодированы – кто бы сомневался? Впрочем, это не стало для Брейна проблемой. Главным для него была структура алгоритмов команд, а она оставалась открытой.
Сперва попытался проскочить по-легкому и запустил стандартный редактор. Тот, разумеется, не нашел никаких ошибок, ведь до Брейна тем же редактором здесь перепахали все не один раз.
Тогда Брейн почесал в затылке и стал придумывать схему ловушки, чтобы, используя разные редакторы и роботов-программистов, вычислить то место, где имеется тактическая программная ошибка – безупречный код программной строки, выдающий тупую команду.
Работа не шла, сказывалось дневное напряжение. Брейн отодвинулся от терминала, помассировал лицо и, оглядевшись, не нашел того, что искал. А именно – письменного стола или старинного бюро, где нашлись бы бумага и карандаши.
Поднявшись, он прошелся по гостиной и, ничего не обнаружив, отправился на кухню, где также заметил перемены.
Постояв пару секунду в проеме двери, Брейн принялся выдвигать бесконечные ящики кухонных шкафов и вскоре нашел, что хотел – пачку нафтобумаги безупречной белизны и набор ниобиевых фломастеров, срок годности которых, судя по этикетке, истек давным-давно. Однако чутье подсказывало Брейну, что фломастеры в порядке, ведь ниобиевые батарейки могли служить и сто лет.
Брейн оказался прав, и выбранный им синий фломастер заработал, едва он его встряхнул, поплевал на жало форсунки и ударил пару раз о край стола. Сначала слабо, потом лучше ниобиевый фломастер стал подавать чернила и, набросав для пробы пера в эскизном стиле обнаженную женщину, Брейн принялся рисовать схему тактической ловушки.
Однако женщина получилась у него слишком хорошо и все время отвлекала, поэтому он смял лист, отшвырнул в угол и взял чистый.
Работа пошла. Брейн рисовал все новые и новые принципиальные схемы, состоявшие из квадратиков, прямоугольников и ромбов, соединенных линиями и стрелочками.
В какой-то момент у него зачесалась спина – обычно это свидетельствовало о том, что решение близко. Тогда Брейн сходил на кухню, разогрел в мейдере какой-то десертный картридж и вернулся с ним в гостиную.
Пару раз клюнул просроченный пудинг, изрисовал полдюжины листков и наконец получил нужную схему.
Смахнул все ненужные листки и фломастеры, придвинул терминальный экран и принялся набивать в программном виде придуманную схему ловушки.
Закончил с последней строкой, проверил последовательность подключений программных средств и, выждав пару секунд, запустил систему.
Не прошло и минуты, как были найдены две ошибки.
Брейн зафиксировал их, чтобы передать специалистам Корсака, и, отодвинувшись от стола, перевел дух. Теперь оставалось самое приятное – отправиться к доктору Нильсен. Для необходимых процедур.
Брейн прикрыл глаза, решив, что спать не будет а лишь покемарит пару минут, а потом встанет и пойдет, куда собирался. Только пару минут. Эта гонка за багами утомила его. Только пару минут.
38
Похоже, он уснул по-настоящему, поскольку едва не сполз со стула, но все же не упал и, встряхнувшись, сказал себе:
– Не время отдыхать. Меня ждут.
– Извините, сэр, я не хотел вас будить…
– А, это ты Джулиус. Долго я спал?
– Всего пару минут, сэр. Но уже светает.
– Отлично, теперь мы можем ехать, – сказал Брейн и, потянувшись, направился к двери.
У ворот его давно ждала машина, а шофер, наверное, тоже спал. Впрочем, Джулиус прекрасно водил и мог, в случае необходимости, заменить любого водителя – сонного или раненого. Но сегодня он оставался: Брейн отправлялся один.
Ехать пришлось вдоль большого озера. Дорога здесь заметно изменилась, и воронки от карбидных бомб заделывались наспех – чем попало. Вместо черной эмульсии в дело шла зеленая
