– Чему?
– В Интернет, – объяснил Кувалда. – Он сначала про фепутатов говорил, а потом я стал вообще смотреть на Интернет…
– Кувалда, перестань, ты же великий фюрер.
– Вот именно: я – великий фюрер! Моя жизнь важна для всей великой семьи Красных Шапок, поэтому я не имею права рисковать собой. Тобой – пожалуйста. А собой – нельзя. Поэтому я хожу в Интернет и читаю, как можно стать зфоровым и ничем не болеть.
– И как? – тут же спросил эрлиец, с трудом сдерживая хохот.
– Там разные способы есть, – отозвался начитанный Кувалда. – Можно, например, урину свою пить утром, и тогфа силы начинают внутри тебя крутиться и никуфа не ухофить… Но мне не понравилось.
– Почему? – искренне удивился Изяс.
– Слухи могут пойти нехорошие, опять же – пацаны не поймут… Или вот: перепутаешь с утра на больную голову и чужую урину выпьешь. Что тогфа фелать?
– Как что? Так ведь ты ещё сильнее станешь!
– Почему сильнее?
– В тебе ещё и чужие силы забродят.
– Чужие… – Кувалда почесал себя под банданой, прикидывая, насколько он станет сильнее, заполучив через урину чужую мощь, но потом решительно покачал головой: – В общем, не понравилось мне. Виски лучше. – С этими словами он достал из кармана плоскую фляжку и сделал большой глоток. Вытер губы и довольно улыбнулся: – Уф-ф!!
Действие получилось настолько быстрым, что брат Изяс не сумел его предотвратить, и лишь после того, как великий фюрер крякнул и вытер губы тыльной стороной ладони, эрлиец простонал:
– Ты дурак?
Кувалда сначала опешил от подобной наглости, но через секунду вспомнил предупреждение доктора и побледнел:
– Я…
Плоская фляжка выпала из ослабевшей руки великого фюрера, и по чистейшему полу приёмной потёк ручеёк виски.
– Кувалда, мне же здесь работать! – взвыл эрлиец и в гневе активировал стерилизующее заклинание. В кабинете запахло горящим виски. – Кувалда!
– Что со мной буфет? – пролепетал великий фюрер, пытаясь ухватиться за кушетку.
– На время потеряешь ориентацию.
– И всё? – почти обрадовался одноглазый, но в следующий миг вновь растерялся: – Ой…
– И будет голова кружиться…
– Ой…
– И тошнота…
– Гфе вефро?
– В твоей машине.
– Я не могу в таком вифе возвращаться в Форт, – простонал великий фюрер, медленно опускаясь на пол.
– Значит, переночуй где-нибудь, – процедил врач, подхватывая одноглазого под мышки. – Только не здесь. Здесь закрыто на деротацию.
На этих словах Кувалду вырвало.
///– Это фюрер? – сглотнув, спросил Штекер Гнилич, изумлённо разглядывая процессию.
– Великий фюрер, – поправил бойца уйбуй Утюг.
Они с приятелем проезжали по тихим улочкам, выбирая, какой магазин ограбить, увидели внедорожник вождя и решили посмотреть, что Кувалда тут забыл. Ожидание не затянулось, и как раз в тот момент, когда дикари допивали бутылку, из дверей с вывеской «Частный медицинский кабинет доктора Извекова» появилась заворожившая их процессия.
– А почему он такой… – Штекер снова сглотнул и несколько раз сжал кулак, пытаясь с его помощью отыскать в голове нужное слово.
– Больной? – подсказал Утюг.
– Да! – кивнул Штекер, продолжая таращиться на невиданное зрелище. – Я его совсем другим помню.
– Кувалда так долго правит, что его другим никто не помнит, – не особенно верноподданно заметил Утюг.
Впрочем, он всегда был немного оппозиционером. Впрочем, все Красные Шапки были немного оппозиционерами и любили засунуть потную ладошку в карман и поёрзать в нем, складывая фигу. В знак протеста. Ну и для удовольствия.
– Видать, Кувалда – всё, – вздохнул Утюг. – Отфюрерствовал.
– Может, ещё оклемается?
– Ты что? – Утюг покачал головой: – Сам посмотри.
А смотреть было страшно, потому что Заморыш, водитель одноглазого, и пухленький брюнет в белом халате буквально несли великого фюрера к машине. При этом великий фюрер мычал, вращал глазом и рвался изнутри. Заморыш печально вздыхал, а пухленький злобно ругался.
– Надо его на телефон снять, – внезапно предложил Штекер, доставая трубку. – Для истории. Мы ведь, считай, на похоронах сейчас.
Утюг хотел запретить приятелю записывать умирающего вождя, но в последний момент передумал: в конце концов, видосик получится прикольный, можно будет поржать с пацанами, а если вдруг выяснится, что снимать великого фюрера было нельзя, то виноватым окажется не он, а дурак Штекер.
* * *муниципальный жилой дом
Москва, Лялин переулок,
30 июня, четверг, 01:06
Это было так привычно и так… странно. От сладости кружилась голова, но на губах ощущался едкий привкус горечи. Хотелось кричать от восторга, а на глазах стояли слёзы. Смесь непонятных чувств сдавливала сердце так сильно, что хотелось вырвать его из груди.
Странно.
И лишь одно понятно: он до сих пор любит…
– Далина, – прошептал Сдемир. – Далина…
– Я люблю тебя…
Её голос. Её интонация. Волосы, глаза, губы, тело… Её чарующая сладость. Её невозможная прелесть.
– Далина…
Она здесь. Рядом. Близко. Она прижимается к нему всем телом, и он с наслаждением вдыхает запах её волос. Он чувствует её и знает, что не ошибся – рядом с ним Далина. Он чувствует её и знает, что ошибся – Далина мертва.
– Я люблю тебя…
Он обнимает её так крепко, что кажется – раздавит. Он ищет её губы и впивается в них крепчайшим поцелуем. Он в восторге. Он полностью выложился. Он…
Он хочет её убить.
– Тебе понравилось? – спрашивает она чуть позже, когда финал пройден, накатила усталость и хочется просто полежать. Не шевелясь.
Наслаждаясь усталостью.
– Тебе понравилось?
– Ты технична.
– И всё?
Сдемир сразу понял, что имела в виду Анна, но специально ответил грубовато. Теперь же, после короткой паузы, признался:
– В какой-то момент я действительно видел её, а не тебя.
– Ты всегда видел её.
– Нет, – не согласился молодой барон. – Я не видел её, даже когда ты стала ею. Только потом… когда мы… – Он грустно улыбнулся. – Тогда увидел.
Случившееся напоминало сон.
Удивительный и очень-очень странный сон о том, как ему предложили невозможное: вернуть любовь. Сон о том, что он снова может быть вместе с Далиной.
Дурацкий сон.
Сдемир хотел отказаться, но потом понял, что не сможет. Не хочет отказываться, потому что ужасно соскучился за те несколько дней, что прошли без Далины. Потому что он пытается забыть, но не выходит, потому что он пьёт, но не берёт даже чудский ликёр. Потому что горько так, что хочется выть, а выть нельзя, потому что рядом с ним волки. Волчицы. И если они поймут, что ему хочется выть, то сдерут с него шкуру.
С живого.
И поэтому Сдемир согласился на предложение, за которое ему хотелось убить, отправился со случайной девицей к ней домой и… нашёл Далину.
Настоящую.
– Стало легче? – тихо спросила Анна.
Она уже приняла свой настоящий – наверное! – облик эффектной брюнетки и расчёсывала перед зеркалом волосы, изредка поглядывая на лежащего барона.
– Нет, – коротко ответил Сдемир.
– Я так и думала.
– Тогда зачем всё это?
– Это для тебя, – спокойно ответила Анна. – Ты должен был её отпустить.
– Ты совсем рехнулась – говорить мне это?
– Ты уже понял, что я права, но слишком зол, чтобы принять.
– Ты знаешь, что я хотел тебя убить?
– У тебя не получилось бы.
Он помолчал, восхищаясь её самообладанием, после чего поинтересовался:
– Ты кто? – И прежде, чем девушка ответила, объяснил: – Я не маг, но у меня есть артефакты, определяющие некоторые заклинания, и я точно знаю, что ты не
