Фортем с Люком переглянулись. Конечно, попросить убежища как положено и сдаться оцеплению Грессену не позволила гордость.
– Разрешаю посадку, – кивнул Люк. – Однако предупреждаю о необходимости пройти обработку. Всему экипажу, кораблю и вам.
Несколько долгих секунд Грессен одновременно ошеломленно и настороженно рассматривал Люка. Виданное ли дело: официальный шаттл принца союзной системы альянса просят пройти дезинфекцию, как какого-то космического пирата.
– Хорошо. Мои люди все подготовят. И раз уж так сложилось… у меня есть к вам деловое предложение.
– Но разрушитель, – медленно произнес Люк, когда изображение Грессена пропало, – все-таки поставьте. – И уже тише, для Фортема: – Нельзя, чтобы Грессен узнал о болезни Паулины. Спрячьте ее.
* * *От обиды хотелось шмыгать носом и позорно реветь, но я держалась на протяжении всего переезда. Наверное, это было побочное действие лихорадки. Или в последние дни жизни все чувства обострились до предела.
Оказывается, знать, что скоро умрешь, – не так уж и обидно. Гораздо обиднее, если при этом на тебя всем плевать. Впрочем, я утрировала, конечно, не всем. Но Люк до сих пор со мной не поговорил. Он словно стал другим человеком после моего возвращения. И разумом я понимала почему.
Моя болезнь напомнила ему о трагедии, о том, как он потерял отца и брата. Сейчас история повторялась, но, даже прокручивая все это в голове, я не могла не обижаться. Мне хотелось видеть их всех, а получалось только Градвина и Фортема.
Тамира не пускали (это по секрету сказал Градвин, и он же объяснил причину: Тамир слишком резко отреагировал на мою болезнь и до сих пор бесился), Мирна куда-то пропала (на вопросы о ней Градвин отмалчивался и как-то неловко вздыхал), Люк словно забыл о том, что у него есть сестра, а Фортем… Фортем выглядел таким уставшим, что при виде его мне еще больше хотелось плакать.
– Ты хотя бы спишь? – спросила я, пока Градвин настраивал на инвалидном кресле силовой экран.
По глазам поняла: не спит. Ждет конца, чтобы успеть попрощаться, боится отвлечься и пропустить момент, когда мне станет совсем плохо. Я вдруг испугалась собственных мыслей, но захотела, чтобы все скорее кончилось. Я мучила не только себя, но и всех, кого любила.
– Ты сама-то как? Хочешь чего-нибудь?
– Почему Люк не приходит?
Аднар вздохнул.
– Не знаю. Не говорил с ним об этом. Он приходит, когда ты спишь, ежечасно просит сводки о твоем состоянии. Я думаю, боится. Не знаю, что ты обвинишь его в своей болезни, может.
– Какой бред! – Я возмущенно тряхнула головой. – Мне бы это и в голову не пришло. Если кто виноват, так Хенсем, его заказчик и примжины, если они вообще существуют. Да и я тоже хороша, начисто забыла о блестящих частичках в воздухе в одну из ночей на базе Хенсема. При чем тут Люк?
– Я поговорю с ним, – пообещал Фортем.
– Готово! – возвестил Градвин. – Можешь садиться.
Он втолкнул коляску в мою часть комнаты прямо через экран, и я скривилась. Нужно было переехать в другое помещение, чтобы скрыться от лишних любопытных глаз.
– Мне кажется, меня, как куклу, отправляют на чердак, – пробурчала я.
Кресло висело в воздухе в нескольких сантиметрах от пола. Эдакий аквариум для заразной русалки. Хотя заразность, как утверждал Градвин, под большим вопросом. Он ежеминутно что-то мониторил, я толком ничего не понимала.
– У тебя есть хоть что-то? – спросил Фортем, когда мы ехали на нижние уровни дворца.
Я напряглась. Они стояли довольно далеко, на самом верху движущейся лестницы, в то время как моя коляска зависла посредине. Фортем определенно был уверен, что я их не слышу, но… ошибался.
– Я даже не знаю, как это интерпретировать. По предварительным данным, она сейчас не заразна.
– Тогда какого фаргха мы заперли ее?
– Есть вероятность, что лихорадка становится заразной на последней стадии, поэтому пока что лучше держать ее в изоляции.
– А если последняя стадия не наступит?
– У нас достаточное количество данных о течении болезни. После сыпи проходит неделя, и начинается последняя стадия.
– Принцесса с другой планеты. В ее крови есть и кровь землян, неизвестно, какая сильнее.
Ну, это-то как раз известно, ибо никакой другой крови во мне не было. Оставалось только удивляться, как это до сих пор не вскрылось. Фортем и в такое время не забывал поддерживать легенду.
– Пока что ничего не могу сказать определенного, – после долгой паузы произнес Градвин. – Она хорошо себя чувствует, за исключением дикого стресса и паники, эта… звездная пыль на руках ее совершенно не беспокоит.
– Тогда почему она постоянно до крови ее корябает?
– Потому что комплексует. И считает себя… ну вам бы понравилась сыпь на видном месте, будь вы молодой красивой девушкой?
– Понятно. То есть ты просто ждешь?
– Я – просто жду. Хэжин пытается выделить из ее крови антитела, но вряд ли у него что-то выйдет. Как я уже говорил, лихорадка скорее всего не является болезнью. Это технология, и очень серьезная. Лорд Фортем, а можно спросить? Про примжинов… ну, это правда? Вы уверены на сто процентов?
– Я, Градвин, ни в чем сейчас не уверен. Без понятия, откуда они явились и с чьей помощью действуют. Придется перевернуть всю галактику, чтобы докопаться до сути. Не могу отрицать вероятность того, что это какая-то шутка.
Лестница остановилась, и я продвинула коляску немного вперед. Хотя коляской этот летающий стул я называла скорее по привычке, он здорово раздражал. А подслушанный разговор совсем не привнес никакой ясности.
Выходит, мы до сих пор ничего не знали.
Здесь, на нижних уровнях дворца, располагались в основном технические помещения и лаборатории. То, что Градвину разрешали работать наверху, было скорее привилегией. В основном все сидели именно внизу, в мрачном сером коридоре. Хотя таким он казался исключительно от недостатка освещения. Едва Фортем ступил в него, сразу вспыхнул свет.
– Выглядит как тюремная камера.
