Старик ниппонец в свое время много чего говорил Нику, и ему нравилось слушать его. Нравилось спрашивать, а тот охотно отвечал в неторопливой манере. Вот только до вчерашней ночи Ник не помнил почти ничего из этих разговоров, только последний, после которого ниппонец убил себя.
«Успокойся и подумай, что ты хочешь вспомнить, что тебя интересует. Твой мозг как банк памяти, со своими папками-файлами, нужно просто знать, что конкретно тебя интересует».
И вот сейчас Ник, отрешившись от внешнего мира, полностью расслабившись, стал выбирать, что же ему нужно в первую очередь? У него уже было несколько отправных точек, вот от них он и решил тянуть воспоминания.
«Если ты знаешь, с чего начать, у тебя есть какая-то ассоциация, представь себя в тот момент, почувствуй то, что ты мог чувствовать тогда, в прошлом».
И Ник представил себя в форме гравиболиста, а уже через минуту ощутил на голове шлем, перед лицом решетчатое забрало. И в этот момент воспоминания потекли одно за другим. Ник перескакивал с одного дня в другой, будто перематывал видеозапись, перелистывал страницы своей жизни.
Он сидел посреди гостиной и качался из стороны в сторону. Он делал это неосознанно, его сознание сейчас было далеко от действительности. Он не услышал, как щелкнул замок в двери, и та приоткрылась, а в прихожей появились двое.
Сазонов решил немного форсировать события и, дождавшись, когда Бэнкс покинет квартиру, предпринял попытку проникновения в жилище. Один из его помощников остался на парковочном этаже, контролируя обстановку снаружи, а Сазонов с другим помощником вскрыли замок и пробрались в квартиру. Но едва они выглянули из прихожей, как невольно переглянулись.
– Что делать будем? – шепотом спросил помощник, но Сазонов пожал плечами. Он уже слышал об этом, а теперь еще и стал свидетелем. Дори Копельман, начальник тюрьмы, где Ник провел пять лет в заключении, за некоторую плату периодически оповещал Сазонова о состоянии Коулла и порой в красках расписывал его поведение.
– Шиза полная, – прошептал в ответ майор и мотнул головой. – Уходим.
Когда Сазонов и его помощник спустились вниз, на парковочный этаж, и забрались в арендованный микробус, на котором передвигались, майор покачал головой, раздумывая, что предпринять дальше.
– Сэр, а чего он так качался-то? – поинтересовался помощник.
– У него пуля в башке, временами его клинит. Но это не значит, что наша работа закончена. Мне нужно вытрясти из него информацию. Значит так, ты, Вилс, остаешься здесь, а мы с Рогером едем в гостиницу, нужно немного отдохнуть. Часа через четыре Рогер тебя сменит, а я арендую еще один мобиль, так нам сподручнее будет. Пару-тройку дней понаблюдаем за ним, мне нужно точно знать, что он в неадеквате.
– Так, может, его сразу начать трясти? – спросил Вилс. – По ходу дела посмотрим.
– Грубо это, – Сазонов отмахнулся. – Все, давай, на пост выдвигайся. И смотри, не маячь здесь, этому громиле Бэнксу не попадайся на глаза, он нервный какой-то. Нам нужно сделать все чисто и гладко. Успокоить мы их всегда успеем. Давай вылезай.
18
Бэнкс вернулся в полдень, и так же, как и недавние незваные гости, едва вышел из прихожей, замер на месте. Ник качался из стороны в сторону.
– Ни-ик… – Бэнкс вполголоса позвал Коулла, но тот не отреагировал.
Простояв минут десять и пронаблюдав за Коуллом, Бэнкс решил подождать. Он разделся и ушел на кухню, решил приготовить себе кофе и разложить в холодильнике купленные продукты. Вскоре на пороге кухни появился Ник как ни в чем не бывало.
– Послушай, братец, а что это сейчас было? – Бэнкс указал пальцем на гостиную.
– Я медитировал, – коротко сообщил Ник и устремился к холодильнику. – Я проголодался, Бэнкс, съел бы корову.
Коулл раскрыл холодильник, достал яичную смесь и ветчину. Бэнкс молча подал ему сковороду.
– Кстати, ты в курсе, что сковороде, как предмету кухонной утвари, несколько тысяч лет? – вдруг спросил Ник. – А способ готовки, которым мы и по сей день пользуемся, едва моложе самого человека.
Бэнкс присел за стол и, подперев голову кулаком, смотрел за манипуляциями Ника. Что-то с ним происходило, что-то менялось, но вот что, Бэнкс боялся спросить. Еще его пугала перспектива того, что Ник начнет вспоминать все и сразу. Как эта лавина воспоминаний скажется на психике? А тут еще этот майор Сазонов со своими помощниками. Как-то все это происходило вдруг и сразу, и Бэнксу, уже привыкшему жить без особых потрясений, становилось временами не по себе.
На следующий день, едва Бэнкс ушел на работу, Ник оделся и тоже поспешил на выход. Ему вдруг показалось, что только в доме дяди он сможет восстановить память, там, где родные стены. А они, как говорится, помогают.
Он выскочил на улицу, миновав парковочный этаж, подошел к уличному терминалу вызова такси, выбрал в колонке выбора автоматическое гравитакси на дальние расстояния. Потом прошел к посадочной площадке, куда через несколько минут опустился четырехместный гравибот в цветах такси.
Вставив в считыватель чекаутер, на который перечислялась зарплата, Ник набрал на панели запроса конечный пункт поездки, зафиксировав путь туда и обратно с ожиданием. Потом пристегнулся и принялся ждать. Гравитакси медленно набрало высоту, сориентировалось по направлению и начало набор скорости.
Прибежавший вслед за Ником на посадочную площадку Рогер растерянно посмотрел на улетающее гравитакси.
– Куда ж ты, сучонок, намылился? – зло выпалил он и достал коммуникатор. – Это Рогер. Птичка улетела.
– Ты идиот, Рогер? – заорал Сазонов на том конце. – Куда улетела?! Какая птичка?!
– Коулл сел в гравитакси и свалил, сэр, – отрапортовал Рогер.
– Стоило мне немного пустить дело на самотек, доверить таким уродам, как вы с Вилсом, так вот тебе, нате! Бортовой номер такси запомнил?! Ну, так доставай граббер, ломай сеть и ищи это такси! Ищи его пункт назначения! Где Вилс?!
– Он на парковке остался.
– Какого хрена он там делает, а?! Кого он там караулит?! Идиоты! Быстро выясняйте, куда Коулл улетел,