Если Ангра жив, то может быть таким же, как я: сам себе накопитель, не обремененный никакими ограничениями. И Распад может стать… бесконечным. Но если Ангра жив, то почему прячется? Почему не подчинил себе мир, поработив нас всех? Возможно, именно это убеждает Генерала в том, что Ангра мертв.
Взгляды всех, даже Коналла, Гарригана и Нессы, обращены на меня. Я смотрю за их спины, широко раскрыв глаза. Одну секунду… никто не наблюдал за тем, что происходит снаружи…
— Какие-то проблемы?
В палатку, нагнувшись, заходит корделлианский солдат, а за ним следуют еще трое. Стоит вооруженным и облаченным в доспехи людям заполнить палатку, как мой совет напрягается, сбрасывая с себя притворные расслабленность и спокойствие.
Я хочу рычать, когда вижу, что вслед за ними появляется Терон.
— Уверен, они обсуждают, как лучше всего организовать работу Тадильского рудника, — предполагает принц, вставая рядом со мной. Склонив голову набок, он устремляет взгляд на своих солдат. — Какие тут могут возникнуть проблемы?
Солдаты медлят, но Терон — их принц. Они удаляются из палатки, и он обвивает рукой мою талию. Магия трепещет во мне прохладой, но я не чувствую радости. Не должна я нуждаться в том, чтобы мне на помощь бросался человек из чужого королевства. А уж тем более отражал нападки тех, кто вроде как нас защищает.
— Спасибо за содействие, — произносит Генерал.
— Не стоит благодарности, — коротко кивает Терон. — Вам должно быть позволено проводить собрания в собственном королевстве без вмешательства корделлианцев.
Я с иронией смотрю на него.
— Только не говори такое при отце.
Рука Терона на моей талии напрягается, и он собственнически притягивает меня к себе.
— Мой отец слышит только то, что хочет слышать, — говорит он. — Так что же вы обсуждали?
Генерал шагает к нам. Стрельнув глазами в сторону, я замечаю, что Финн с Гриром удаляются от палатки. Вероятно, идут освежиться после долгой поездки.
— Мы лишь обсуждали…
Какую бы там ложь Генерал ни подготовил, она оказывается ненужной. Терон отстраняется от меня и берет со стола гобелен.
— Вентралли? — удивляется он. — Откуда у тебя это?
Разумеется, он сразу понял, откуда этот гобелен.
Его мама приходилась тетей нынешнему королю Вентралли. Покои Терона в Битае завалены картинами, масками и другими вентраллианскими произведениями искусства.
Наши с Генералом взгляды встречаются. Всех охватывает одно и то же чувство. Дендера уставилась на меня, Элисон вцепилась в край стола. Все ждут моего ответа. Все хотят, чтобы я солгала.
Путешествие Финна и Грира должно остаться тайной — мелким актом неповиновения Винтера перед лицом оккупации Корделла. Доказательством того, что мы можем быть самостоятельными. Но лгать Терону…
Генерал напрягается, потому что мое молчание затягивается.
— Мы нашли это в Гаосе, — говорит он. — В одном из домов.
Только сейчас я осознаю, что Терон все равно может узнать правду: если Жизель и Раэлин приняли Финна с Гриром, то об этом быстро разойдутся слухи. И через какое-то время Ноум услышит, что его «собратья» — королевства Гармонии — оказали радушный прием винтерианским гостям.
Но ложь уже прозвучала. Отказ от сказанного будет выглядеть еще хуже. Может, ложь не так и страшна? Может… все хорошо? Нет. Ничего хорошего. Но я не знаю, как сделать все правильно и хорошо.
— Гобелен прекрасен. — Терон пробегает пальцами по нитям. — Битва Винтера со Спрингом?
Он выжидающе смотрит на меня. Я выдавливаю тихий смешок.
— Ты спрашиваешь об этом у меня? Это в тебе течет вентраллианская кровь.
Терон улыбается.
— Да, но я надеялся, что уже успел оставить в твоем сердце частичку себя.
Мои щеки пылают. Все взгляды вновь устремлены на меня. Не знаю, понял ли Терон, что Генерал солгал. Он смотрит на меня, чуть склонив голову. Черты его смягчились, и мне приятно видеть эту перемену — их так долго сковывало напряжение, вызванное страхом и воспоминаниями. Именно так смотрел на меня Терон утром у подножия Кларинских гор и так же смотрит каждый раз перед поцелуем. Будто я произведение искусства, которое он пытается постичь. Мое сердце бьется так громко, что, уверена, Терон слышит его стук. Если бы мы находились в его покоях, он — принц Корделла и я — солдат Винтера, то я бы без раздумий кинулась в его объятия. Но я оглядываю палатку, Генерала, Дендеру, Элисон. Даже Коналла, Гарригана и Нессу. Они все смотрят на меня одинаково — словно всегда видели во мне только королеву Винера — личность, достойную поклонения и благоговения.
Я не произведение искусства и не достойна ничьего поклонения. Я та, кто только что поддержал ложь, сказанную одному из близких мне людей. Это нужно Винтеру. И именно такой я нужна Винтеру. Ненавижу себя такую.
Землю сотрясает поднявшийся из глубины грохот. Отдавшаяся в теле вибрация вызывает леденящую волну магии, мир содрогается в неистовой какофонии подземных толчков и глухого рокота, изрыгаемого недрами земли. Несколько секунд спустя грохот и сотрясения резко прекращаются. Все снова недвижимо и тихо, словно ничего не происходило.
Но что-то случилось. Что-то, от чего семьи рудокопов, задержавшиеся на площади, в ужасе кричат, понимая, что означает этот шум. Обвал. Мои нервы напрягаются до предела, и я бросаюсь вон из палатки. Длинная юбка мешает бежать, и я приподнимаю ее повыше. Стоит мне оказаться на площади, как кто-то хватает меня, останавливая.
— Моя королева! — знакомым повелительным тоном произносит Генерал. — Вы не можете…
— Там рудокопы! — кричу я в ответ.
Я до сих пор чувствую дрожь. Люди вокруг тоже спешат к руднику и собираются возле корделлианских солдат, которые их не пропускают.
— Мои люди. Только я могу исцелить их, и я не отставлю их там!
Знала же, что нельзя открывать этот рудник! Если теперь мои люди погибнут из-за
