Вместо ответа Аттикус посмотрел в чащу. Почему-то казалось, что руку к их спасению приложил вовсе не Бог.
Джордж тем временем открыл ворота и стоял у водительской двери.
– Садитесь и погнали! – крикнул он.
Летиша положила шерифскую двустволку в багажник «паккарда», Аттикус подобрал канистру – она была еще наполовину полная – и кинул туда же. Летиша побежала к пассажирской двери и залезла на переднее сиденье, а Аттикус с ружьем Истчерча в руках стоял над шерифом и размышлял, как поступить.
– Аттикус, быстрее! – позвал Джордж, заводя двигатель.
– А, к дьяволу! – выругался он, сунул ружье в багажник «паккарда» и забрался следом.
Аттикус закрыл за собой борт багажника и уже собирался опустить дверь, как заметил еще одну машину. Она стояла в отдалении, слегка выглядывая из-за поворота. Двигатель молчит, фары выключены – нипочем не поймешь, что там такое, и только пламя горящего патрульного автомобиля блестит на серебристом корпусе.
Джордж надавил на газ. Аттикус не удержал равновесие и чуть не упал через борт. К счастью, он вовремя за что-то ухватился, но момент был упущен: они прошли очередной поворот, и сквозь деревья виднелся лишь тусклый отсвет пожара. А через мгновение пропал и он.
* * *Аттикус открыл глаза: тускло брезжил рассвет, все вокруг было подернуто предутренней дымкой. Он пошевелился, разминая затекшие мышцы и чувствуя под собой осколки стекла. Джордж сидел за рулем и, запрокинув голову, храпел. Летиша, закутанная в одеяло, спала на заднем сиденье.
Аттикус открыл дверь и вышел. «Паккард» стоял на поляне, окруженный деревьями и скрытый от дороги высоким кустарником. С противоположной стороны шумела вода. Аттикус осторожно пошел на шум, продрался через ветки и вышел на крутой берег. Внизу текла река – у берега мелкая и каменистая, а затем дно резко уходило вглубь, образуя стремнину.
За речкой, наполовину затянутая дымкой, располагалась крестьянская деревушка – в точности такая, какой ее описывал переписчик. Шедоубрук наподобие рва вился мимо огородов, разделенных невысокими каменными стенками. Один участок, прямо напротив Аттикуса, был распахан, но не засеян; на нем паслись козы, щипая сорняки и траву. Справа в отдалении располагался мост.
За огородами начинался холм. Выше по склону стояли белые домики, чуть левее – здания покрупнее, в том числе церковь с остроконечной крышей. А на самой вершине можно было различить бледные очертания усадьбы. Хотя дымка скрадывала ее истинные размеры и форму, в некоторых окнах точно горел свет.
Свет, только не такой яркий, горел и в нескольких домиках. Из одного вышел мужчина с табуретом и парой металлических ведер в руках. Он пошел к распаханному полю; козы, заслышав его приближение, побежали навстречу. Слева раздался всплеск – женщина с кадкой зачерпывала из реки воду. Она сидела совсем рядом, можно окликнуть, но и женщина, и пастух были белыми, поэтому Аттикус бесшумно ретировался в кусты.
На плечо опустилась чья-то рука. Джордж. Аттикус приложил палец к губам и прошептал:
– Похоже, добрались.
Он раздвинул ветки, чтобы дядя мог посмотреть.
– Похоже на то, – согласился Джордж как-то безрадостно. Он убрал голову, нахмурившись, посмотрел на автомобиль, потом снова на Аттикуса. – Меня вот что волнует…
– Дай угадаю: хочешь узнать, как мы сюда попали? – закончил за него Аттикус.
Он уже задавал себе этот вопрос. Он помнил горящий патрульный автомобиль, помнил бесконечное петляние по темной чаще – чем дальше, тем больше похожее на сон… А потом – пробуждение, тусклый рассвет и предутренняя дымка.
– Понятия не имею, – сказал Аттикус; Джордж нахмурился еще сильнее. – Хотел спросить то же самое у тебя.
* * *Все трое сидели спереди: Джордж за рулем, Летиша посередине, Аттикус у пассажирского окна, на коленях – револьвер.
По обеим сторонам покрытого мхом арпхемского моста через равные промежутки стояли металлические столбы с крючьями – надо полагать, для фонарей, хотя трудно было не думать и о других возможных применениях, особенно глядя на те, что посередине и с которых выше падать. Джорджа, видимо, посетили подобные опасения, поэтому он прибавил скорости, а оказавшись на другом берегу, резко ударил по тормозам: на пути «паккарда» возник белый мужчина.
На плече он нес самодельную удочку, в ведре плескалась свежевыловленная форель. Ну все, сейчас или выругается, или заорет «караул», швырнет камнем или замахнется ведром… Однако мужчина как бы виновато опустил голову и шагнул назад, уступая дорогу. Джордж от неожиданности впал в ступор, но рыболов терпеливо стоял и глядел под ноги. Наконец, Джордж пришел в себя и включил передачу.
Дальше – развилка: одна дорога вела налево, в глубь поселка, вторая – вверх, на холм. Решили поехать по ней. В конце подъема дорога была отсыпана щебнем и плавно переходила в подъезд к усадьбе.
Хозяйский дом, сложенный из бледно-серого камня, состоял из трехэтажной центральной части с плоской крышей и двухэтажных флигелей, крытых черепицей. Во флигелях было темно, но в центральной части все окна горели. Аттикус заметил, что с третьего этажа на них кто-то смотрит.
Джордж подъехал к самому входу. Слева был небольшой пятачок с газоном, вокруг которого стояли железные скамейки, а по центру – пьедестал с солнечными часами, будто сошедший с рисунков Хораса. Их внимание привлек серебристый автомобиль, припаркованный перед западным крылом. На капоте и непрозрачном ветровом стекле лежали капли росы.
– Ну, предлагаю постучать и спросить, что на завтрак, – сказал Аттикус, убирая револьвер в бардачок «паккарда».
Пространство над входными дверями украшал серебряный барельеф: солнце, наполовину взошедшее над горизонтом. На самих дверях половины солнц поменьше служили панелями для молотков. Аттикус поднялся по ступенькам и взялся за тот, что справа, как дверь вдруг распахнулась.
На пороге возник рыжеволосый мужчина в костюме дворецкого. Он был невероятно бледен, практически альбинос, смотрел прямо, а улыбался приветливо и непринужденно.
– Мистер Тернер, я полагаю? – обратился он к Аттикусу. – Добро пожаловать в арпхемскую ложу, сэр.
* * *– Меня зовут Уильям, – представился дворецкий. – Я полностью в вашем распоряжении, мистер Тернер. Моя задача – проследить, чтобы вы и ваши спутники ни в чем не нуждались. А вы, я так
