Длинный, почти в мой рост, тонкий шест с лезвиями на обоих концах. В каждом лезвии имелся токопроводящий сердечник: стоило взять жезл в руку, и в нем просыпался ток, облекая оружие в темные тени.
– Изящная вещица, – продолжил, не оборачиваясь, Ризек. – Скорее для красоты, нежели для боя. Ты знала, что нашу мать сложно было назвать хорошим воином? Мне отец говорил. Зато у нее оказалось развито стратегическое мышление. Она отыскала способ избегать физического контакта с противником. И она умело скрывала свои недостатки.
Ризек повернулся ко мне:
– Думаю, в каком-то смысле ты на нее похожа, сестричка. Ты, конечно, отличный боец, но… – Ризек постучал пальцем по своей голове, – это, скажем так, не самое сильное твое место.
Паутина под моей кожей задвигалась быстрее, выдавая гнев. Однако я промолчала.
– Ведь ты дала Керезету оружие, да? Ты показала ему проходы? – Ризек усмехнулся. – И проспала его побег?
– Он меня опоил, – огрызнулась я.
– Неужели? И каким образом? – с ухмылкой воскликнул брат. – Повалил на пол и силой влил отвар тебе в рот? Нет. Спорю на что угодно, ты его выпила добровольно. Доверчиво высосала зелье, приготовленное врагом.
– Ризек… – начала я, но он меня перебил.
– Твоя выходка чуть не стоила нам оракула! – рявкнул он. – А почему? Потому что ты – дура, мигом теряющая голову, едва поблизости появляется очередное обезболивающее.
Я не спорила. Ризек обшаривал галактику в поисках провидца. И сегодня мог из-за меня его потерять. Наверное, брат прав. Те крупицы доверия и симпатии, которые я испытывала к Акосу, возникли именно потому, что он предложил мне избавление от страданий. Я была так благодарна ему за освобождение от боли и от вынужденного домашнего ареста, что мое сердце смягчилось.
Я сглупила.
– Ты не можешь винить его за то, что он пытался спасти своего брата и бежать отсюда, – дрогнувшим голосом пролепетала я.
– Ты вообще ничего не соображаешь? – насмешливо сказал Ризек. – Враги всегда будут стремиться нас уничтожить, Кайра. Но это не значит, что мы должны закрывать глаза на их проступки, – он кивнул на противоположную стену. – Стой там и помалкивай. Я позвал тебя не просто так, сестричка. Скоро ты сама убедишься в том, что бывает, если не можешь удержать слуг в повиновении.
Меня бросило в жар. Руки выглядели так, будто я солнечным днем стояла в беседке, увитой лозами: кожа была расчерчена вязью узоров. Доковыляв до стены, я встала, обняв себя обеими руками.
Ризек приказал ввести арестованных.
Тяжелые двери в другом конце комнаты распахнулись. Вошел затянутый в броню Вас, прямой как палка. За ним, окруженный солдатами, тащился Акос Керезет. Его лицо покрывала запекшаяся кровь из рассеченной брови. Губы также были разбиты, физиономия опухла. Но, хотя избили его сильно, держался он неплохо.
За ним ковылял Айджа, тоже избитый и покрытый кровью, но он показался мне… Что ж, пожалуй, назвать его потерянным было бы чересчур смело. Подбородок и щеки Айджи заросли клочковатой бородой. Худющий, он выглядел бледной тенью того юноши, за которым я тайно наблюдала два сезона назад.
До меня доносилось натужное, с присвистом дыхание Акоса. Но, увидев моего брата, он гордо выпрямился.
– Ну и видок у тебя, – произнес Ризек, неторопливо спускаясь с помоста. – Докуда он успел добежать, Вас? До ограды?
– Куда ему! Взяли еще в кухне, едва они показались из прохода.
– Давай-ка, Керезет, я тебе объясню, в чем твой просчет, – продолжил Ризек. – Моя матушка питала слабость к нашему старомодному особняку, но после ее смерти я оборудовал дом новейшими охранными системами. Включая датчики движения вокруг некоторых помещений, вроде комнаты твоего любезного братца.
– Зачем тебе Айджа? – процедил Акос. – У него хоть остался токодар? Или ты и его окончательно выбил?
Ленивым, небрежным движением Вас отвесил Акосу пощечину. Тот повалился на пол, схватившись за скулу.
– Акос, – едва слышно прошептал Айджа, – не надо.
– Почему бы тебе все ему не рассказать, Айджа? – спросил Ризек. – Можешь начать с того, что у тебя уже развился токодар.
Акос посмотрел на брата, не отнимая руки от лица. Айджа зажмурился, после открыл глаза и кивнул.
– Оракул восходящий, – вымолвил Акос на шотетском.
Я не знала точного смысла его слов: кроме того, мы этот термин не использовали. Однако тувенцы по-разному называли трех своих оракулов: нисходящим – того, чья активность близится к концу; восседающим – того, который проповедует в храме; и восходящим – того, кто только начинает входить в силу.
– Ты не ошибся, утверждая, что мне не удастся заставить Айджу использовать свой дар мне во благо, – произнес Ризек. – Поэтому сейчас я намереваюсь забрать его себе.
– Забрать? – воскликнул Акос, вслух повторив мою мысль.
Ризек подошел к нему и присел на корточки.
– Тебе известно, в чем заключается мой собственный дар? – негромко спросил Ризек.
Акос промолчал.
– Кайра, дорогая, расскажи ему, – обратился ко мне Ризек. – Ты ведь имела возможность близко познакомиться с моим даром.
Акос приподнялся на локте и взглянул на меня. Из его глаз текли слезы, смешиваясь с кровью.
– Мой брат может обмениваться воспоминаниями, – глухо пробормотала я, чувствуя нарастающую в груди пустоту. – Он забирает твои, а взамен отдает свои.
Акос продолжал молчать.
– Наш дар определяется особенностями нашей личности, – пустился в объяснения Ризек. – Которые, в свою очередь, во многом зависят от пережитого. Забери у человека его воспоминания и получишь то, что его сформировало. В том числе и его дар. А в итоге… – Ризек провел пальцами по щеке Акоса и растер его запекшуюся кровь с видом исследователя. – В итоге я смогу провидеть будущее, не полагаясь на кого бы то ни было…
Акос отшатнулся, а в следующую секунду бросился на Ризека. Он двигался так быстро, что солдаты не успели его остановить. Оскалившись, как дикий зверь, Акос зажал левой рукой горло Ризека, а правой – блокировал его руку.
Спустя миг над ним навис Вас. Схватив Акоса за воротник рубахи, Вас несколько раз саданул кулаком по ребрам. Вскоре Акос лежал на спине, а каблук Васа упирался в его шею.
– Один из моих солдат уже наступал тебе на горло, – заявил стюард. – После чего я убил твоего отца. Прием, похоже, эффективен. Не шевелись, иначе я раздавлю тебе трахею.
Акос поморщился, но дергаться перестал. Ризек, потирая горло, поднялся на ноги, отряхнул штаны от пыли и поправил ремешки брони. Затем приблизился к Айдже. Солдаты крепко держали парня, как будто в этом была хоть малейшая необходимость. Айджа выглядел заторможенным, и я засомневалась, не спит ли он на ходу.
Ризек поднял руки и возложил их на голову Айджи. Взгляд моего брата был сосредоточенным и изголодавшимся. Изголодавшимся по избавлению. Сначала ничего не происходило. Ризек не шевелился: стоял в той же позе и смотрел на оракула
