– Хочешь, я приготовлю тебе кофе? – негромко спросила моя прекрасная, все понимающая жена. Я устало кивнул, и она, выскользнув из моих рук, устремилась на кухню. Я тяжело прошел в гостиную, где без сил упал в кресло. Сейчас я чувствовал себя так, будто вручную извлек из шахты хоуллендский метеорит.
Весь, целиком.
Мои мысли путались и туманились, время от времени вспыхивая мгновенными разрядами то обиды, то боли, то гнева, как далекие грозовые облака. В этих тяжелых облаках тяжело рождалась грозная буря. Я чувствовал первые ее порывы и боялся ее, но, тем не менее, страстно хотел, желал, чтобы она наступила, разразилась и, отбушевав, очистила весь этот мир от скверны.
Мой взгляд упал на серебристый чемоданчик, оставленный мною ранее у журнального столика. В нем лежал мой прибор и те несколько «зарядов» – пластинок с ариэлием. Я, действуя на автомате, открыл чемоданчик, вскрыл прибор и вставил в него пластинку. Затем закрыл крышку.
Решение пришло вопреки моей воле. Оно рождалось, как мощный взрыв рождается из бризантного заряда. Оно властно брало меня под свой контроль, сметая сомнения, слабые возражения и разума, и души, оно впитывало мой гнев, мою обиду, мою боль, становясь все сильнее и сильнее. Да будет так!
Зазвонил мой телефон. На миг я подумал, что это может быть Джереми, и обуревающие меня чувства несколько потускнели, потеряли силу.
Но это был Блейк.
– Фокс, когда вы возвращаетесь? – спросил он вместо приветствия.
– Как и предполагалось, послезавтра, – с некоторым удивлением ответил я, – вы же знаете… Что-нибудь случилось?
– В общем, они все-таки подали иск, – казалось, Блейк испытывает трудности, сообщая мне новость. Он напоминал человека, пытающегося нести тяжеленный и скользкий мраморный шар, не будучи в состоянии даже обхватить его руками. – Ч… черт, похоже, за ними действительно стоит «Бристоль энд Вест».
– Погодите, а Бель… Пьер вернулся? – уточнил я.
– Да, он вернулся. Но тут знаете в чем закавыка… Они сейчас пытаются оспорить наши действия, когда мы лишили Харконена с Кохэгеном права второй подписи. Дескать, это противоречит контексту договора. В общем, они нашли какие-то зацепки. И они хотят либо вернуть себе это право…
– Но мы же уже закрыли этот счет! – удивился я.
– …либо аннулировать сам договор, – голос Блейка дрогнул. – Фокс, у меня хотят отобрать брох. Похоже, это и есть их основная цель.
Внутри меня раздался взрыв. Решение вызрело и висело у меня перед глазами, сияя сатанински ярким блеском.
– Пупок у них развяжется, – медленно сказал я.
– Что? – недоуменно переспросил Блейк.
– Говорю, они очень быстро устанут, и у них на это не хватит сил. Блейк, как дела с нашей Конституцией?
Блейк был ошарашен:
– Откровенно говоря, никак. Мне как-то не до нее было.
– А зря. Вы ею занимайтесь все-таки. И скажите Пьеру с Коннингтоном, пусть приступают к подготовке.
– Вы имеете в виду армию? – уточнил Блейк.
Я машинально кивнул, не понимая, что он меня не видит, спохватился и сказал:
– Да-да. И передайте Пьеру – если он хочет, будет у него и авиация, но Хоулленд мы обязаны защитить.
Итак, я решил как следует встряхнуть этот мир.
Глава 5
Война без особых причин
Весь мир идет на меня войной…
– Н-да… заварили вы кашу, док, ее век не расхлебать, – сказал Пьер, задумчиво листая лежащий перед ним Times.
Мы сидели в приемной президента. Мы – это президент собственной хмурой персоной, я, Ариэль и другие официальные лица: Коннингтон, Барт, Бельмондо (я про себя именовал его только так или Пьером, величать его Сципионом Пуго у меня и мысли не появлялось) и Барби. Посреди стола грудой лежали английские, американские и журналы континентальной Европы. Среди них был даже японский журнал, и на его обложке, в окружении иероглифов, красовалось одно из двух постоянно повторяющихся фото: я стою, вытянув руку, пытаясь ладонью закрыть объектив телекамеры, а за мной прячется перепуганная Ариэль.
– «Большая тайна маленького государства – блеф или?..» – прочитал вслух Барт. – Я ошибся в вас, док. Вы не только наш город поставили на уши – похоже, вам удалось повторить этот трюк со всем остальным миром.
Ариэлий больше не был нашей тайной. Перед отъездом я, пользуясь неотъемлемыми правами профессора Британского Королевского научного общества, созвал экстренное заседание ученого совета. Меня трясло, я был словно в горячке, в буквальном смысле этого слова. Во Франции про такое состояние говорят «голова в облаках», и я чувствовал, как эти облака плывут сквозь мое сознание, но они были не безобидными сгустками мечты и пара, а грозными черными тучами гнева и решимости. Это был и мой ответ Джереми, и вызов всему враждебному миру.
Я показал все – и всплеск энергии при ращеплении ариэлия, и процесс уменьшения, вызвав при этом буквально животную ненависть у «зеленых». Еще бы, на глазах у консилиума профессоров мне пришлось уменьшить кролика. Кстати, в данный момент этот кролик чувствовал себя прекрасно, я даже забрал его с собой в Хоулленд, и теперь он, а точнее она, ибо это была самочка, с аппетитом точила морковку в уютной клетке в нашем доме. Но защитникам природы все это было до лампочки. Для них был важен сам принцип.
Но главное, я показал огромную энергоотдачу при работе ариэлия. Пока ученый мир приходил в себя от шока, мы с Ариэль быстренько смылись обратно в Хоулленд. Никаких интервью, никаких докладов, никакой информации!
Я пожал плечами:
– Блейк, мне кажется, мы все вместе решаем одну проблему. Теперь, когда Хоулленд в центре мирового внимания, нашим противникам будет намного сложнее интриговать против нас и вести свою подковерную борьбу. Чтобы тараканы разбежались, достаточно включить свет в комнате, не так ли?
– Да, разумеется, у нас была проблема, – с жаром ответил мой тесть, – но все же она решалась банальным скучным путем, хотя бы длительной судебной тяжбой. Но вместо этого вы сделали Хоулленд…
Он замялся.
– Чем? Чем я сделал Хоулленд? – спросил я. – Вы думаете, мы долго могли бы сохранять эту тайну? Блейк, когда мы решили убрать Кохэгенов и Харконенов, мы встали на путь перемен. И сворачивать с него нельзя. Посмотрите, что происходит с Россией, после того как она замедлила свои реформы. А пылающая Украина? А Сирия?
Блейк закрыл лицо ладонью:
– Но ведь не таких перемен! Да, Хоулленд при прежней власти прозябал…
– Он не прозябал, – живо возразила Ариэль. – Он медленно и верно шел к банкротству. Что было бы с Хоуллендом, если бы не Фокс и его действия? Если бы имущество Харконенов перешло к другим хозяевам?
– Ну, знаете, – запальчиво возразил Блейк. – Неразумно бороться с крысами, устраивая в доме пожар!
– Я вообще не понимаю, о чем вы спорите, – заметил Барт. – О нас узнал весь мир. Что в этом страшного?
– Образно говоря, весь мир узнал не о нас, а о том, что у нас есть нечто, чем очень хочется завладеть. Сколько пройдет
