– Наталья Петровна, почему вы попросили написать заявление с первого июля, а не с сегодняшнего числа? – решил проверить я свои предположения.
Директорша явно не ожидала такого вопроса и ответила с заминкой:
– Ну, чтобы у тебя было время подумать, и вообще…
«Понятно, – улыбнулся я. – Считает, что я просто вздорный парень и стремление работать барменом мой каприз, недаром про пятьдесят рублей напомнила».
Нет, дорогая, решение я не изменю. С другой стороны, даже неплохо, что работать начну через неделю. Можно спокойно сходить на выпускной вечер, выгулять маму, а то всерьез обидится. А главное, схожу в поход. Ведь сколько лет прошло, а все жалею, что дело с Нинкой Гоголевой до конца не довел. Полночи ее тискал в палатке. Девушка уже «поплыла», сама ножки раздвинула, а я испугался последствий и сбежал. Нет, в этот раз доведу все до победного конца, тем более что сейчас вполне представляю, как избежать «последствий».
С такими нехорошими мыслями я покинул кабинет директора.
Следующие два дня мама была озабочена тем, что она наденет на выпускной вечер. Батя даже ей несколько раз напомнил, что выпускной вечер не у нее, а у меня. Но это не особо помогло. Зато я одеждой не заморачивался. В этом вопросе пожилое сознание победило.
– Мама, не волнуйся, все нормально. Пойду в клешах и джемпере, обойдусь без костюма, – сообщил я маме. Та поморщилась, но ничего не сказала. Мои брюки, расклешенные на двадцать девять сантиметров, были подшиты молниями. В прошлом году я даже вшил в них колокольчики.
Но, готовясь к вечеру, все же их отпорол. После чего мама облегченно вздохнула. Видела бы она клеш Славки Свистунова, у того в штанины были вшиты лампочки, горевшие оранжевым цветом, а в кармане лежала батарейка, он вроде бы собирался в этих брюках появиться на вечер.
Утром первого июля я вышел из дома несколько взбудораженный. Этот день был особый, он знаменовал новый поворот в моей жизни. Конечно, было немало соблазнов пойти по старому пути, стараясь избежать ошибок, сопровождавших его. Но к чему это? При знании будущего и жизненном опыте я надеялся прожить вторую жизнь с большей пользой для себя лично. Мне хотелось просто жить, наслаждаться благами мира, а не сражаться с ветряными мельницами, борясь за чьи-то интересы.
Для начала годик до армии поработаю барменом, а там будет видно, чем заняться. Может, в МГИМО поступлю. Конечно, можно бы и уйти за рубеж, но жалко родителей. Им после этого не позавидуешь. Маму точно из КБ погонят, да и батя может работы лишиться. Нет, заграницу пока отложим.
На автобусной остановке я присел на скамейку. Ноги после вчерашнего восемнадцатикилометрового марша еще гудели.
«Отличный поход получился», – вспомнил я прошедшие дни. В поход нас ушло всего двенадцать человек. Шесть парней и шесть девчонок. Ну, почти как в прошлой жизни. Поэтому я не был удивлен малым количеством желающих провести вместе еще пару дней.
На берегу лесного озера мы быстро поставили несколько палаток и приступили к готовке. Пятнадцать бутылок вина ждали своей очереди на распитие.
Девчонки толпились у костра, а мы, усевшись на берегу, обсуждали, кто из девочек нам сегодня даст.
Я особого участия в диспуте не принимал, зная его итоги. Зато остальные бурно обсуждали этот вопрос и пришли к простому выводу: никто не даст.
Однако Юрка Петеляев вскоре обнаружил, что бутылки с вином исчезли, и все переключились на новую тему. Из терок с девчонками выяснилось, что вино спрятали они, боясь за свою девственность. Якобы мы напьемся и будем к ним приставать.
К ужину они, однако, расщедрились и выделили несколько бутылок на сегодняшний вечер.
Мы сидели у костра, пели песни, говорили о будущем. Пытались заигрывать с девочками.
Часам к одиннадцати на биваке появился Сережка Савельев, ушедший немногим раньше осмотреть берег.
Он подходил то к одному, то к другому парню и что-то шептал на ухо.
Я мысленно засмеялся, все шло как когда-то.
Подойдя ко мне, Сережка возбужденно зашептал:
– Слушай, Сашка, тут метрах в двухстах палатка, там две девки ночуют. Блядищи! Клеймо некуда ставить. Я уже вы…б одну. Когда девчонки лягут спать, пойдем туда. Наши все равно не дадут.
Я вздохнул про себя.
Сильно правильным мальчиком был в первой жизни. Поэтому предпочел полночи щупать Гоголеву и страдать от ломящей боли в паху, чем пойти и банально трахнуть ждущую именно этого женщину.
Хотя, подумав, понял, что таким брезгливым остаюсь и сейчас и меня нисколько не тянет к девушке, только что имевшей секс с другим парнем.
Зато стало окончательно ясно, что я этой ночью останусь в пустой палатке с Ниной Гоголевой. От одной мысли об этом перехватило дух.
«Спокойней, – говорил я сам себе. – Это просто не дают покоя гормоны, но ты же можешь их держать в узде».
Парни такими комплексами не страдали и около часу ночи свалили все, как один.
К моему величайшему удивлению, Нина оказалась не девушкой и с большим удовольствием ответила на мои порывы. Да так, что иногда пришлось ей закрывать рот, чтобы не проснулись девочки в соседней палатке.
«Вот придурок! – думал я о себе в течение следующего дня. – Это же надо было тогда всю ночь ползать по девчонке и не догадаться, чего она хочет. Черт! Даже сейчас стыдно. Ладно, хоть в эту ночь не оплошал».
Воспоминания оборвались благодаря подошедшему автобусу. Я ловким, отработанным маневром оказался у задних дверей, и набежавшая толпа сама внесла меня вовнутрь. Сжатый со всех сторон людьми, я, тем не менее, сумел освободить руку с зажатым в кулаке пятаком и передать его за билет.
После нескольких остановок в автобусе стало свободней, и я начал пробираться к выходу, поглядывая на часы.
Когда зашел в кабинет Натальи Петровны, та заметно расслабилась.
– Ну, слава Богу, появился, – сказала она с облегчением.
– А что так? – поинтересовался я.
– Да Генка Виноградов на работу не вышел, – зло ответила директорша. –
