Виктор несколько раз останавливался, ориентировался по карте, подсвечивая себе электрическим фонариком с красным светофильтром. Удобная вещица поставлялась в числе прочих по «ленд-лизу».
Вскоре они дошли до нужного перекрестка, где в подвалах полуразрушенного купеческого особняка расположился, по-видимому, штаб немецкого батальона. Во всяком случае, получасовое наблюдение показало, что туда подъезжали штабные автомобили с потушенными фарами, сновали туда-сюда офицеры. Особо глазастому пограничнику удалось даже разглядеть проволочную антенну радиостанции. По всему выходило, что тут у «фрицев» располагался замаскированный передовой командный пункт. Охранял полевой штаб замаскированный танк «Panzerkampfwagen-III». Конечно, против знаменитой советской «тридцатьчетверки» его короткоствольная 50-миллиметровая пушка, откровенно говоря, «не плясала», но против пехоты… Танк ведь всегда остается танком. «Панцер» был умело замаскирован в развалинах, да и сам штаб вычислить было очень трудно среди завалов и полуразрушенных сгоревших домов. Подходы к танку перекрывало укрепленное пулеметное гнездо. Подобраться туда было практически нереально. Немцы ведь дураками не были и воевать умели.
– Еремеев, Стрельченко – приготовьте гранаты. Ваша задача – сковырнуть танк. Сафонов, вместе с напарником расстреливаешь пулеметный расчет из бесшумных револьверов-карабинов. Подползете на дистанцию полтораста метров и работайте. Спрятаться можно вон – у того сгоревшего остова грузовика.
– Понял, командир, сделаем в лучшем виде, – одними губами прошептал снайпер. Вместе с напарником они бесшумно, словно опасные змеи, заскользили по земле, плавно обтекая неровности и препятствия.
Все так же – ползком и остальная часть диверсионно-разведывательной группы НКВД тоже приближалась к противнику. Купеческий особняк, построенный еще до революции в Царицыне, был крепким. Прямое попадание разбило две стены каменного дома, но вот подвал остался полностью невредим. Гитлеровцы чувствовали себя там в безопасности.
– Устроим «фрицам» «веселую ночку»! В затяжной бой не ввязываться, ударили – быстро отошли. Подбираемся тихо, закидываем гадов гранатами. Все понятно?
– Так точно.
– Со мной идут пятеро, Хрящев остается с прикрывающей группой.
– Есть, – в голосе старшины сквозило недовольство, но приказ есть приказ.
– А пока – заминируем пути отхода, расставим «растяжки». Леша, у тебя остаются два пулемета с глушителями, поставь их на флангах и встреть тех, кто будет нас преследовать.
– Будет сделано, командир.
* * *В подвале разрушенного купеческого дома майор с витыми погонами при свете ярких карбидных ламп, напевая «Лили Марлен», вычерчивал на карте Сталинграда синие стрелы наступления к Волге. Ему грезилось, что эти синие стрелы приведут его к славе, Рыцарскому кресту и, быть может, к погонам полковника или даже – о, майн Готт, генерал-майора! Офицер был потомственным военным и вел свою родословную еще от прусского офицерского корпуса. Сталинград дал ему возможность проявить себя, и он не подведет Фатерлянд и свою белокурую Лотхен!
При воспоминании о жене, которая ждала его в маленьком баварском городке, у майора неприлично зачесалось в паху. «Шайзе! Нужно раздобыть керосина и потравить этих проклятых насекомых, которых я успел набраться здесь, в окопах!» – мысли майора свернули в совсем не героическую сторону. Но что поделать, дорога к славе, Рыцарскому кресту и погонам генерал-майора проложена сквозь окопную грязь и кровь…
За перегородкой стучал телетайп, пищала морзянка радистов. Штабные офицеры в чине от гауптмана [13] и ниже суетились, работали с документами и оперативными картами. На скамье развалился наряд автоматчиков, охранявших командный пункт.
Внезапно в дверной проем влетело несколько увесистых гранат. Советские фугасные гранаты РПГ-40 имели относительно тонкие жестяные стенки и внушительный заряд взрывчатки – 760 граммов тротила. В каменном подвале несколько гранат ахнуло так, что, если кого и не убило, то контузило однозначно! На это и был расчет.
Пятеро храбрецов ворвались на командный пункт гитлеровцев и открыли шквальный огонь по всем, кто еще пытался шевелиться. От треска пистолетов-пулеметов Судаева в руках лейтенанта Ракитина и его четверых боевых товарищей заложило уши!
Четверо «фрицев» из караула погибли мгновенно, русские диверсанты еще дали по неподвижным телам пару очередей – на всякий случай. Штабных офицеров смел раскаленный поток свинца, никто из них даже и не понял, что произошло. Пули с визгом и искрами рикошетили от стен, били аппаратуру. От случайного попадания взорвался и разлетелся вдребезги, словно бомба, один из карбидных светильников.
– Осторожнее! Бить – только прицельно!
– Справа чисто! – боец НКВД на колене держал на мушке небольшой закуток.
– Документы берите! – Виктор машинально поменял опустевший магазин. Из ствола и из затвора пистолета-пулемета вился сизый дымок, остро пахло сгоревшим порохом.
Майор с витыми погонами, командир немецкого батальона, уткнулся окровавленной головой в штабную карту. Синие стрелы вероятного наступления на Волгу принесли крест потомственному прусскому офицеру, но не Рыцарский, а попроще – березовый.
Из-за перегородки вдруг ударили пистолетные выстрелы, видимо, кто-то из немецких радистов все же дотянулся до кобуры. Пистолетные пули веером полетели, с искрами рикошетя от стен. Виктор кувыркнулся за какие-то ящики, остальные четверо бойцов тоже спрятались за укрытия, и уже оттуда ударили плотным огнем – на подавление.
– Прикройте меня! – Виктор приметил угол массивного стола и на полусогнутых рванулся к новому укрытию.
Сократив дистанцию, лейтенант Ракитин дал пару прицельных очередей. Пули с легкостью изрешетили тонкую дощатую перегородку, которая отделяла узел связи от остального помещения немецкого штаба, и тех, кто прятался за ней. Виктор осторожно выглянул из-за укрытия, держа компактный автомат наготове. За превращенной в решето перегородкой угадывалось слабое шевеление. Лейтенант Ракитин заглянул туда: среди залитых кровью, растерзанных пулями тел ворочался один из связистов с погонами оберлейтенанта. Как это ни странно, но на нем была чужая кровь, сам он не получил ни царапины! Бывают чудеса на войне…
Виктор, несмотря на свое «попаданческое» происхождение, был чужд сантиментам. Он ухватил окровавленного «фрица» за шиворот и поднял на ноги. Критически его оглядев, Виктор врезал немецкому офицеру в живот откидывающимся прикладом автомата. Тот с утробным бульканьем согнулся пополам.
– Ребята, вяжите этого! Наверное, это ихний связист или шифровальщик.
– Сделаем, командир, – разведчики быстро стянули запястья за спиной пленного немецкого офицера, заткнули рот кляпом. Вместе с «языком» взяли много ценных документов.
– Радист! Передавай кодом в штаб: немецкий командный пункт уничтожен, захвачены ценные документы и «язык».
– Есть, командир, – радист уже нацепил наушники и взялся за телеграфный ключ. В ушах запищала, словно биение пульса, прерывистая морзянка.
– Все, братья-славяне, уходим!
Горящие осколки разбитых в перестрелке карбидных ламп понемногу разгорались. Всего лишь через пару минут здесь все выгорит дотла. Разведчики вместе с пленным выбрались
