Ничего, потерпит. Я понимал, что игромания – болячка серьезная и обещания отказаться от нее ничего не стоят, но есть вариант, который я уже испробовал на Евсее.
– Вы пообещаете мне, что впредь никогда не поставите на кон больше того, что есть у вас при себе. Какими бы выигрышными ни выглядели карты у вас в руках.
Краски вернулись на лицо следователя. Он на мгновение задумался и кивнул:
– Даю слово офицера. – После этого наша беседа становилась тягостной, и следователь прекратил ее: – Честь имею, Игнат Дормидонтович.
– Честь имею, Дмитрий Иванович.
Мы распрощались с Бренниковым, как два гвардейца на придворном балу – немного вычурно и натянуто.
Заглянув в наш кабинет, я увидел Леху, который обрадовался мне, как ребенок новогоднему подарку. У него были новости от нашего загулявшего юриста. Дава вернулся в Топинск, и явно с хорошими новостями. Развивший бурную деятельность Леха мгновенно назначил встречу в трактире всей нашей компании, а затем начал тянуть из меня омские новости. Пришлось его осадить, дабы не повторять все несколько раз.
До оговоренного с друзьями застолья еще было время, так что мы, заехав за подарком, направились к оружейнику. Костыли с подлокотниками Корнею Васильевичу явно понравились, хотя он постарался этого не показать. А вот моя новая трость вызвала у него целую бурю эмоций. Хватало и положительных отзывов, и откровенных ругательств. Он даже похвалил меня, что я не стал готовить боевую смесь в Омске и пришел с этим к нему. Кроме приготовления смеси оружейник что-то даже подкрутил в механике конструкции, но я особо не вникал, отбиваясь от изнывающего Лехи.
Наконец-то наша компания собралась. Для начала надутый как индюк Дава громогласно объявил о своем коммерческом успехе и торжественно передал нам с Борей по шестьсот рублей за продажу части прав на отбойный молоток. По его словам, это была лишь первая капля в денежном потоке. Я, конечно, восхитился и поохал – не стоило обижать друзей своим равнодушием.
Затем был долгий, почти часовой рассказ о моих приключениях в Омске, который прерывался на торжественные тосты и заказы очередного деликатеса. Располагая деньгами от Давида, мы не особо скромничали. Под конец мои друзья набрались до состояния нежной любви ко всему человечеству, а Боря вообще уснул прямо на столе.
Заказав парням номера прямо в этом же трактире, я решил отправиться восвояси. Морозный воздух прогнал бо́льшую часть хмеля, и только теперь я почувствовал, что тиски напряжения окончательно отпустили меня – и жизнь хороша, и жить хорошо, как очень верно сказал Маяковский. Теперь осталось еще позаботиться о Чиже и порадовать его подарками. Надеюсь, елку они еще не разобрали, так что хоть и с небольшим опозданием, мы все же отпразднуем Новый год в домашней обстановке.
Извозчика долго искать не пришлось, и через пару минут меня лихо везли домой. Не так лихо, как это мог сделать Баламут на своем монстре, но все равно с ветерком.
Настроение все улучшалось до момента, пока какая-то сила не выдернула меня из саней и не бросила в придорожный сугроб. Когда наконец-то оттер лицо, я увидел, как сани исчезли в снежной круговерти. Для начала нащупал двуствольник в кармане и горько пожалел, что оба револьвера отправились домой в багаже. Когда сумел найти улетевшую из саней вместе со мной трость, стало немного лучше.
Несмотря на снегопад, луна над облаками давала достаточное освещение, чтобы рассмотреть того, кто выдернул меня из саней. Это была хрупкая девушка, которую я, к своему ужасу, тут же узнал. Стрига Ольга, во всей красе и без ошейника, что очень, очень нехорошо.
Псевдоплоть изменила образ девушки не так уж радикально – похоже, она любила и свое тело, и лицо. Гибкие щупальца колыхались за ее спиной как своеобразные крылья. В отличие от щупалец профессора здесь каждое заканчивалось острым когтем. Имелись когти и на руках стриги. В остальном ее тело осталось обычным – это было хорошо видно благодаря тонюсенькой рубахе, которую она уже успела испачкать чем-то красным. Кроме рубахи нак ней ничего не было. И это в такой мороз! Мне даже в дорогущем пальто с бобровым мехом было холодновато.
– Ну, здравствуй, мальчик, мы очень рады тебя видеть, – зашипела стрига, и амулет у меня на груди завибрировал.
Интересно, она во множественном числе называет себя вместе со своими тараканами? Или две личности в одной черепушке сумели договориться? Уж не с помощью ли профессора?
– А уж я-то как рад! – поспешно воскликнул я, заметив недовольство стриги отсутствием моей реакции.
Но, как оказалось, ее заботило совсем другое.
– А профессор тебя неплохо защитил, – недовольно нахмурилась девушка, явно поняв причину бездействия ее чар, – и как ты его за это отблагодарил?
– Ты о чем? – решил я прикинуться дурачком, стараясь выиграть время, чтобы встать понадежнее и удобнее перехватить трость.
Что-то мне подсказывало, что лезть в карман за своим двуствольником затея не самая разумная – на этом болтовня закончится, и меня прикончат прямо с рукой в кармане.
– О чем?! – Эмоции ослабили концентрацию моей собеседницы, и ее лицо исказилось.
Мне даже показалось, что это воскликнули сразу два голоса.
Зубы стриги удлинились, а скулы подались вперед и заострились. Ее щеки начали зарастать чем-то похожим на чешую. Эта метаморфоза раздула во мне страх, который я постарался усилить еще больше. Профессор говорил, что для энергентов страх как наркотик, и был совершенно прав. Ольга вновь вернула себе человеческое лицо и довольно улыбнулась.
– Один глупенький ротмистр рассказал, что это ты убил учителя. А затем он снял наш ошейник и послал за тобой.
– Вот скотина! – Злость на мгновение затмила страх.
– Ну не злись на него. Перед тем как идти на свидание с тобой, милый, мы вскрыли жандармчику глотку.
Удобнее перехватив трость и твердо встав на ноги, я ощутил некую уверенность в себе и утратил накал страха. Это было тут же замечено стригой – кошка поняла, что игра с мышкой затянулась.
Она вновь превратилась в чешуйчатого монстра и прыгнула. Времени у меня было только на одно движение, но большего и не потребовалось. Я резко, до хруста провернул набалдашник трости и ткнул им в направлении стриги. При этом едва не забыл закрыть глаза.
Во время поворота внутри набалдашника не только сработал химический запал, но открылись отверстия для выхода пороховых газов. Вспышка и хлопок этой мини-гранаты не впечатляли мощностью, но основной упор был сделан не на это. Стрига пронзительно завизжала, когда облако серебряной пыли вместе со вспышкой ударило прямо в лицо и разверстую и полную острых зубов пасть. Это не дало ей завершить смертельного выпада, но, увы, не остановило. От мощного удара я отлетел назад и тут же вошел в перекат. За этот прием было честно уплачено десятками синяков на тренировках с казаками. Так что из переката я вышел на полусогнутые ноги, делая широкий мах извлеченным из трости клинком. Вопль стриги повторился.
Когда наконец-то
