Нелл присела, а точнее — упала на постель и закрыла лицо руками. Когда через несколько секунд она посмотрела на мужа, он увидел в ее глазах слезы, но слезы это радости или обиды — пока не понимал.
Наверное, Нелл и сама еще не понимала.
— Это — временное внушение, — начал Оливер, присев рядом с ней. — Если ты против, завтра все станет так же, как до вмешательства. Твои мать и сестра не одаренные, и для них подобное воздействие, как и его отмена, пройдут без последствий. Но я хочу, чтобы ты хорошо подумала, Нелл. Понимаю, решение… нестандартное, но подумай. Просто подумай. Твоя мама никогда тебя не теряла. Не переживала годами твою смерть. Самое большое огорчение — затяжная болезнь, во время которой она была рядом с тобой. Она всегда знала, что ты жива, но держала это в секрете. Сначала — ради твоей безопасности, потом — из-за твоей секретной работы. Мы обсудили это с лордом Арчибальдом, и, думаю, эта версия останется официальной. Когда мы найдем четвертого и власти решатся объявить об обвинениях против Хеймрика, это представят частью проведенной тобой работы. Нужно будет лишь согласовать отдельные нюансы…
— Мама совершенно не умеет хранить секреты, — тихо всхлипнула Нелл, уткнувшись в его плечо.
— Она научилась, — заверил он, пригладив распушившиеся белоснежные волосы. — Правда, научилась. Выслушивала соболезнования, ходила, соблюдая приличия, на кладбище. Сжигала письма, которые ты ей присылала, и готовила твою любимую запеканку к редким совместным ужинам. В сентябре я сделал тебе предложение в ее присутствии, и она плакала от счастья. В этой ее жизни счастья было намного больше, чем потерь. Мне кажется, это главное. А любит она тебя по-настоящему. Ей изменили память, но не чувства. Любит, гордится тобой, тревожится о твоем будущем. Все как прежде.
— А Эми? Она меня даже не знала…
— Она и сейчас тебя не знает. Эмили проводит большую часть жизни в пансионе. Ты — на своей секретной работе. Еще вчера твоя сестра сожалела о твоей смерти и представляла, как бы вы могли быть близки. Сейчас сожалеет, что ты слишком занята, и мечтает проводить с тобой больше времени. Ждет, когда ты сможешь жить открыто и пригласишь ее в академию, потому что там много молодых симпатичных магов… Правда-правда, это — ее собственные мысли. Никто и не думал ей такое внушать…
— Все так, будто я всегда была в их жизни? — уточнила Нелл.
— Ты и так всегда была в их жизни. А теперь — всегда была живой.
— Если закрепить внушение, они никогда не вспомнят?..
— Никогда.
— Без потерь, без слез, мы всегда были вместе… Да?
— Если ты так решишь.
— И мы можем остаться здесь до завтра?
— И в следующие выходные тоже приедем, если хочешь.
— Я тебя люблю, — крепко обняв его, прошептала Нелл.
— Стоило все это затеять, чтобы услышать такое, — улыбнулся Оливер.
Она подняла на него глаза:
— Разве раньше я этого не говорила?
— Словами — нет.
ГЛАВА 41
Оно действительно того стоило. Теплый семейный вечер, ночь на новой кровати, тосты на завтрак. Улыбка Нелл и слезы счастья, блестящие в ее глазах.
А утром понедельника вместо ректората милорд Райхон пошел в лечебницу. Десяток переходов за неделю — не шутки. Организм отреагировал знакомой тошнотой и головокружениями, и нового приступа Оливер дожидаться не стал.
— В вас просыпается благоразумие, — с ехидцей заметил Грин. — Когда совсем проснется, научитесь избегать причин, а не лечить последствия. Но хорошо хоть тянуть не стали.
Доктор выдал пузырек горьких капель и на ближайшие три дня запретил любые телепортации.
«Могло быть и хуже», — подумал Оливер и отправился руководить академией.
Едва вошел в приемную, навстречу вскочила архивная девица.
— Доброе утро, милорд Райхон. Вам звонили, сказали, это срочно. — На листочке, который она ему вручила, аккуратным почерком было выведено: «Инспектор Крейг: Олдридж в академии, прибыл каретой из Ньюсби». — И вас дожидается посетитель.
Посетителя Оливер уже заметил. Грузный мужчина лет шестидесяти, в дорожном костюме, с припухшим то ли от недосыпа, то ли от недомогания лицом.
— Райхон? — недружелюбно поинтересовался тот, подойдя поближе. — Кеннет Олдридж. Кажется, нам с вами нужно кое-что обсудить.
— Обсудим. Проходите.
Оливер распахнул перед гостем дверь кабинета и благодарно кивнул архивной мышке. Возможно, из этой тихони еще получится хороший секретарь. Сам он позабыл о папаше Ирвина, занявшись организацией встречи Нелл с семьей. А вот отчего люди лорда Аштона не сообщили, что Олдридж направился в академию? За ним же наблюдали?
— Стейси, приготовьте нам с мистером Олдриджем кофе и проследите, чтобы нас не беспокоили.
— А как же?.. — Девушка кивнула на дверь зала совещаний.
Точно! Еженедельный сбор.
Оливер заглянул в зал, поприветствовал собравшихся там деканов и проректоров и попросил сегодня обсудить рабочие вопросы без него. Волшебные слова «Встреча с потенциальным инвестором» задавили недовольство в зародыше.
— Я не рассчитывал на личную встречу, — признался он посетителю, оставшись с ним в кабинете один на один. — Ожидал телефонного звонка.
— Не люблю эти штуки, — буркнул Олдридж, недобро покосившись на аппарат. — И бумаге не доверяю.
После такого вступления можно было ожидать немыслимых откровений, но вместо них на Оливера посыпались угрозы. Неумелые и нестрашные, полные скорее отчаяния, нежели злобы. Подумал, что у лорда Арчибальда пугать получается лучше, раз уж после встречи с ним такой занятой человек, как Кеннет Олдридж, срывается в дорогу, дабы высказать в лицо, что ждет того, кто решится нарушить покой и благоденствие его семьи. Не в лицо лорду Арчибальду, стоит заметить. Все же вице-канцлер, «скромный теоретик», отлично поработал,
