Ответ успокоил. И обнявшая ее рука.
Нужно было отстраниться, но Нелл безотчетно придвинулась ближе и сама не заметила, как оказалась на коленях у Оливера. Положила голову ему на плечо, отвернувшись в сторону, и ему осталось лишь дышать неслышно и горячо ей в затылок.
— Кого ты еще расспрашивал? Лорда Аштона?
— Немного. И Брента Абнера — директора школы, где ты получила свидетельство. Какого-то фермера, он не представился. Доктора Эммета.
Сколько он потратил на портальные переходы? Денег, сил, здоровья? В Глисет, в Роймхилл, в Рассель… На острова и в Королевскую оперу…
— Опера, — прошептала Нелл. — Мама. С ней ты тоже говорил? Потому и пригласил меня?
— Нет. Я не знал, что она там будет. Потом увидел, как ты смотришь в ту ложу, попросил узнать, кто ее занимает… Но я говорил с твоей матерью, да.
— Зачем? — Голос не слушался, звучал почти плаксиво.
— Мне нужно было знать. Для себя и… Я несу ответственность за все, что происходит в академии, за безопасность…
— Ясно.
Его объятия больше не согревали, но еще не превратились в оковы, и, пока этого не случилось, Нелл сползла на кровать. Встать на ноги ей уже не позволили: сильные пальцы сдавили плечо.
— Я должен был знать.
— Что ж… — Она поежилась, и его хватка ослабла. — Теперь знаешь.
— Не все. Ты…
— Жива? — Горечь искривила губы в подобии улыбки: она не раз уже жалела об этом. И, видимо, не раз еще пожалеет. — Мне повезло.
— Как именно?
— Это допрос?
Оливер разжал пальцы, и его ладонь соскользнула с ее плеча, словно погладив.
— Нет. Это не допрос. Это я тебя спрашиваю. Я — тебя, понимаешь?
Будто было что понимать. Будто эти «я» и «ты» что-то значили. Ничего — два коротких слова, не имеющие смысла в устах сидящего рядом человека.
Несколько недель он перерывал ее прошлое, одновременно с тем внося сумятицу в настоящее. Днем встречался с людьми, знавшими ее когда-то, ночи проводил с нею. В выходные уводил ее за тысячи миль от академии, а после шел еще дальше, уже сам, чтобы отыскать очередной ответ на свои вопросы. Она думала, что на островах и в бойцовском клубе видела его настоящего. А настоящий он вот, оказывается, какой.
— Спрашиваешь? — Она посмотрела на него, ища и в лице его что-то новое, прежде незамеченное. — Почему сейчас? Почему не спросил сразу?
— Ты бы ответила? Рассказала бы все?
Не было ничего нового, даже эту усталую грусть она уже встречала в его взгляде.
— А если бы рассказала? — спросила тихо. — Ты бы поверил? Не искал бы дальше, не стал бы проверять мои слова?
И эту его усмешку она видела, только не помнила, когда и при каких обстоятельствах.
— Да уж, — вздохнул Оливер. — Мы друг друга стоим.
— Нет, — покачала головой она. — Не стоим. Я вас не стою, милорд Райхон.
— Не нужно, пожалуйста.
Не нужно чего?
Она не поинтересовалась, а он ничего больше не добавил.
Молчали. Но Нелл понимала, что это молчание не продлится вечно, и отважилась на первый шаг.
— Хеймрик рассказал тебе о призыве?
— Да. Но он ведь солгал? Все было не так?
— С чего ты взял? — Она выдержала его взгляд, но, ответив, с силой стиснула зубы.
— Во-первых, он сказал, что присутствовал на кремации. Твоей. А во-вторых… Деньги, которые получила твоя мать. Якобы наследство твоего отца…
— Наследство, — отрубила Нелл. — Без якобы.
— И ты молчала о нем? Подрабатывала после занятий, зная, что в банке лежат деньги, которых хватит, чтобы обеспечить безбедную жизнь матери и сестре?
— Это были мои деньги, — отчеканила она. — Отец оставил их мне, и я собиралась вложить их в свои исследования. Если бы я содержала на них семью, вряд ли сохранила бы нужную сумму.
— Не верю. Ты не могла быть такой…
— Эгоистичной? — Сью сказала, что она всегда думала лишь о себе. Оливеру стоило пообщаться с миссис Росс, узнал бы много интересного. — Ты меня не знаешь.
— Знаю, — убежденно сказал он. — Ты не такая.
— Может быть, — пробормотала Нелл, отворачиваясь. — Сейчас. Смерть меняет людей.
Это — хорошее объяснение, и Оливер не нашел что возразить.
— А как же кремация? — напомнил он.
— Видимо, я феникс.
Неуместная шутка. Неудачная: он даже не улыбнулся.
— В этом Хеймрик тебя обманул, — признала Нелл. — Но ненамного. Если ты действительно не рассказывал ему обо мне, он сам уверен, что я мертва. Целители сказали, что иной исход невозможен. Это был лишь вопрос времени. Кремация позволила избежать долгого ожидания и закрыть дело.
Нелл не знала, что ждет ее по окончании этого разговора, но понимала, что он не закончится, пока Оливер не получит ответов на все свои вопросы. Так пусть же он закончится скорее.
— Мне нельзя было оставаться в университетском госпитале, и Хеймрик нашел для меня хорошее место на юге. Санаторий или что-то вроде того. Целебные источники, свежий воздух… Это не имело значения, главное, чтобы меня никто не нашел. Я сама не хотела, чтобы кто-то был рядом, пока я… Меня вывезли из университета. Приставили сиделку. Потом отвезли на пароход. В тот санаторий нужно было добираться по реке, так было быстрее, чем поездом, и удобнее, чем в экипаже. Мы плыли весь день…
К боли добавилась тошнота. Постоянно хотелось пить, но от одного глотка воды ее по получасу выворачивало наизнанку. Сиделка с вселенским терпением во взгляде обтирала ей губы влажной салфеткой и делала вид, что не слышит просьб о помощи — о единственной возможной помощи, в которой Нелл отказал и университетский доктор, и тот другой, который приезжал со специальной комиссией. Целитель не может навредить, его дар дан ему во благо. Но разве благом было продлевать ее мучения?
— Плыли весь день, а ночью, когда сиделка уснула, я вышла из каюты, поднялась на палубу и нашла место, где можно
