Все, что мальчишка рассказал, ерунда полная, а времени ловить кого-то еще уже не осталось. Соответственно, в деревню идти бессмысленно. Если только зайти в крайний дом да выбить информацию из хозяина. Но шум. Придется потом всю семью убирать. Из-за двоих-троих упырей детей резать?
– А его отец? Надо вернуться.
– Зачем? Ты у него уже ничего не спросишь. Времени прошло слишком много. Его муравьи уже загрызли. Не надо было тебе муравейник ворошить. Я про глаза и разбитую бровь не просто так сказал. К тому же он голый. Подмышки и паховая область – самые потные места у человека, а насекомые наводятся на запах, плюс он дергался постоянно. Уже через двадцать минут он должен был сойти с ума. Не веришь? Сходи, посмотри, проветри голову. Заодно и мальчишку там оставишь. Пусть те, кто их найдет, ищут следы в лесу, а не на опушке. Лошадь с телегой потом на дорогу отгоним и там бросим. Погуляй, а я пока подумаю. – Пока «Серж» бродил по окрестностям, я внимательно рассматривал деревню в бинокль и думал. Напарник пришел только через два с лишним часа, сильно подавленный. Видимо, сходил к убитым бойцам.
Хоронить я их не собирался, вдвоем это просто нереально. Некоторые трупы уже настолько разложились, что почти разваливаются. Подойдя ко мне, «Серж» молча открыл одну из бутылок и прямо из горла выдул граммов двести. Точно идиот. Самогон может быть снотворным или ядом заряжен. Не просто же так двадцать красноармейцев позволили себя взять? Хотя вряд ли. Заряженные бутыли дома, а если бойцы шли по лесу и выходили к опушке, то самогон и еду им приносил мальчишка. Вот такой вот семейный подряд.
– И вообще ерундой мы занимаемся, – не глядя на напарника, сказал я, как будто продолжал разговор, – не наша это работа – деревни жечь. Не дело просто так баб и детишек без крова оставлять.
– Страшный ты человек, Командир. Такой смерти врагу не пожелаешь, – глухо, не глядя на меня, сказал «Серж».
– Мало ты в своей жизни видел, хотя и в конц-лагере побывал, и в Сарье. Это еще не страшно. Дальше все будет значительно страшней, а упырям за их художества я еще и не таких развлечений организую. Ты меня пока очень плохо знаешь. Белый и пушистый я только со своими, а всем остальным мне под руку лучше не подворачиваться. Поехали обратно. Есть у меня одна идея.
Ночью вернулись на базу. Настроения нет. Лагеря тоже нет. В том смысле, что все уже упакованы и ждут нас на новой базе. Одна землянка уже полностью готова, и часть народа живет в ней.
Здесь, на старом месте, только фишка из броневика и двух рейдовых «Блицев». Все остальные ударно достраивают вторую землянку. Грузовики загружены по гланды. Сильно загружены, в общем. Взяли «Батю» в качестве провожатого и добрались до базы, потом позвали «Старшину», Виталика и «Погранца» и под их присмотром надрались вдрабадан. Вернее, вдрабадан «Серж», я совсем чуть, грамм сто пятьдесят, иначе они меня всем отрядом будут держать, так честно и сказал. Как только алкоголь ляжет на мои контуженые мозги, меня проще будет пристрелить, чем удержать. Нажрались молча. Глядя друг на друга. Я «Старшине» только красноармейские книжки отдал да приказал сворачиваться и маскировать все.
13 августа 1941 года
Все равно пару дней здесь задержаться придется. «Старшина» еще не закончил работы. Нам с «Сержем» надо отойти от вчерашнего забега, а потом скататься за чемоданом и саквояжем. Я вот думаю: нашуметь нам перед отъездом? Или не палиться и прикатить сюда потом. Опять-таки работы в полях идут, то есть везде глаза, а потом эти глаза пойдут по лесам за грибами. Они уже лазают везде. Фишки почти каждый день ребятню в лесах отмечают, но это в лесах и на опушках, а мы расположены так, что никому в голову не взбредет, если только случайно не натолкнутся, но тогда придется невезунчика прямо здесь закопать.
Пока мы катались и гуляли по лесам, «Погранец» обнаружил недалеко в овраге наш самолет СБ, не целиком, правда, а разбросанный по немаленькой поляне. Летчик, наверное, пытался сесть, но не рассчитал и неравномерно разложил самолет по поляне и оврагу. Большая часть самолета валялась в овраге, а отдельные куски – по полю. Странно, но самолет не взорвался, так что очень много обшивки «Старшина» использовал для постройки землянок.
Одно плохо: я давал Виталику задание при разборе грузовиков оставлять некоторые детали, а вот до самолета он сходить не догадался. Так что завтра возьмет инструмент, молодняк и с «Погранцом» во главе сбегают разбирать самолет. Да и еще набрали патронов к ШКАСам. Сами пулеметы скончались, но «Погранец» все равно два снял, ну и патроны заодно все выгреб. Нормально. Сгодятся на первые ПМП, все равно эти патроны девать больше некуда. Летчиков кто-то уже прибрал, в смысле, вытащил и прикопал недалеко. Для чего Виталик снимает детали и заодно все резинки, я приказал не говорить. Про глушаки большинство населения здесь не знает, пусть сюрприз будет.
Второй день идет дождь. Мы с «Сержем» скатались за саквояжем и чемоданом. Пока решили не говорить, что там. Сказать скажем, но сейчас настроения нет. Виталик припер, мне кажется, полсамолета, а еще они нашли парашют и документы стрелка. Это здорово, чем больше шелка, тем лучше. Девчонки, кстати, в шоке от того рулона, что мы притащили из Краславы. «Старшина» сказал, что от меня, так что наутро меня ждала благодарность в виде грибного супа, ну и «Сержу» досталось. На опохмел самое то. К тому же парашют – это стропы, а стропы – это очень прочные нити. Я уже всю голову сломал, на чем мне ставить растяжки. Прозрачной, дешевой и прочной лески здесь еще не придумали. Так что все наши малолетки, свободные от нарядов, под руководством Виталика распускают стропы парашюта.
Уже середина августа, а я так и не приблизился к той норме отряда, которую наметил для себя. У меня так и нет врача и переводчика, а если помедлить немного, то и не будет. Вчера мы посидели в том же составе, что и пили, и вдвоем рассказывали о поездке. Потом рассказал то, что задумал, но это получается само собой, потому что
