– Че тут творится?! – верещала хозяйка. – А ну, выметайся. Демьян, че ты сидишь! – крикнула та в коридор.
– Пшла на хер, шалава, – рявкнул Максим и захлопнул висящую на соплях дверь.
– Сто девяносто, остальное у Крысы, кента твоего? Отвечай падаль! – Еж лишь утвердительно промычал. Адвокат отсчитал тридцать патронов в общак, а двадцать за моральный ущерб – уже себе. Остальное швырнул на кровать.
– Еще раз скрысятничаешь, ежак, переломаю ноги и выкину со станции. Всосал?
На выходе Белявский зыркнул на вышибалу, тот лишь поднял руки и отошел.
– Еж оплатит дверь, – бросил Макс недовольной «мамке», стягивая с руки окровавленный кастет.
– Макс, я тя обыскался! – как из-под земли вырос, уже чем-то чавкая, Шныря. – К бабам ходил, а про кореша забыл, да? Вот ты гад!
– Не трынди, по делу ходил. Пошли транспорт искать.
На путях за блокпостом сейчас грузились две дрезины. На ближней – ручной – возились какие-то стремные, с синюшными рылами мутные типы, к ним он даже и подходить не стал. На ручной дрезине любой пассажир – даже тот, что платит, – всегда «тепловоз». А тепловоз, потому что качает ручной привод, и ему жарко. Этот вариант Макс оставлял на крайняк. А вот вторая – дальняя – платформа была явно с мотодрезиной, к ней он и направился. Благо бригадир показался знакомый – в довоенном прошлом самый настоящий сибирский плотогон. Шныря, держа большой газетный кулек с жареными грибами, догнал уже на подходе.
– Здорово, Платон Филипыч, – Максим обратился к сухому мужичку в фуфайке, грузившему свертки на платформу дрезины. – На Третьяковскую, поди, отправляешься?
– И тябе не хворать, Адвокат, – мужик забросил еще один тюк и, выпрямившись, вытер лицо, поправил сползший на глаза треух. – А куды еще-то?.. Через нее, родимую.
– В попутчики не возьмешь? Нам в ту же сторону.
Пританцовывавший, никогда не стоящий спокойно Шныря закинул в рот горсть еще горячих грибков и тут же встрял:
– Да-да, подвези отец, мы в пути много не съедим.
– Тебя-то Максим – без проблем, бесплатно, – вздохнул бригадир. – А вот ентот мудень пущай пешком шкандыбает!
– Это кто мудень?! – закипел Шныря, кинувшись на мужичка.
Но Максим не дремал и, поймав того за шкирку, отшвырнул в сторону.
– Глохни, Шныря! Надо и его, Филипыч, – спокойно проговорил Макс. – Отца иду искать. Далеко иду. Шныря в подмогу. Заплатим.
Движок дрезины надрывно трещал, время от времени постреливая в глушитель, чихая и грозя заглохнуть. Сизый от масла удушливый дым заполнял туннель – Макс пожалел, что дрезина не позади грузовой платформы, тогда и дым бы не приходилось глотать. А так… хоть не пешком.
Впрочем, шум мотора, мечущийся эхом от стены до стены, думать не мешал.
На поиски чего он отправился в действительности? На этот вопрос Максим не смог бы ответить даже себе. Чего не хватало на самом деле? Подумаешь, бумажку какую-то подобрал, да сразу не подтерся! Загадок захотелось? Проснулось что-то внутри, или хотя бы заворочалось во сне, пробуждая и разум. Как будто тот мальчишка, с гордостью цепляющийся за руку отца, еще не исчез окончательно, не растворился в темноте туннеля и в полумраке шумного и грязного Вавилона станции Китай-город. Его не сожрали другие волчата-беспризорники, не добила жестокость и война, не могла спрятать дубленая шкура сборщика налогов в общак, нечувствительная к чужой боли и к собственной. И он просто прятался где-то рядом, чтобы сейчас показаться на глаза: вот, смотри же, мир такой большой и интересный, а мы сидим тут и ничего не видим! И теперь мальчик ему самому протягивал руку, приглашая следовать за собой.
Серые стены почти не освещенного туннеля проплывали мимо, Шныря чавкал над ухом, глаза слезились от вонючего дыма, а Максим смотрел на свои ладони. Не очень-то привычны были руки к бумаге, но так хотелось снова достать тот листок, пусть и ни черта на нем пока не понятно. Пока… Много вопросов, и прав был опытный Король, недаром что пахан: сидя на заднице ответов на них не найдешь!
Чихающий движок дрезины втянул груженую платформу на станцию. «Третьяковская» – сообщали закопченные выпуклые буквы на стене. Третьяковскую Максим как-то недолюбливал: низкий, давящий округлый потолок всегда создавал ощущение, что из туннеля-то и не выехал. Несмотря на бродящих людей, палатки, горящие костры не походило это место на жилое.
– Баста. Приехали. Выгружайтеся, – скомандовал Филипыч, останавливая свой моторизированный «плот» на рельсовом ходу.
Максим взобрался на платформу, следом Шныря.
– Спасибо, Платон Филипыч.
– Бывайте, шпана.
Зарычал движок, и груженая дрезина двинулась дальше.
Макс стоял в нерешительности: что делать-то дальше? Все его мысли с момента, как он получил задание от Короля, крутились вокруг «вот только выберусь с Китай-города…». Дальнейших тонкостей Макс как-то и не продумывал. Под руку сунулся Шныря:
– Макс, я тут малось погуляю, а?..
– Ты покрутись, – Макс оглянулся по сторонам, но местным хватало своих проблем, – послушай, о чем говорят. Только не встрянь.
– Адвокат, ты ж меня знаешь, – обидевшись, развел руками Шныря.
– То-то и оно, что знаю, – протянул Максим, копаясь в кармане. Получив еще два патрона, счастливый Шныря растворился между костров и палаток.
Стоять столбом посреди платформы, привлекая к себе взгляды хмурых парней в кожанках – местной братвы, охранявшей порядок, надобности не было. Да и чего стоять? Двигаться надо, двигаться. Макс осмотрелся: необходимо вычислить любопытного и болтливого, можно даже и не одного, чем больше опросить народа, тем точнее информация. А кто сует везде нос и треплет языком?
Хорошо бы найти завалинку-курилку, где местные мужики от нехрен делать жопы отсиживают. Сам-то Максим не курил ни драгоценный довоенный табак, ни смесь из сушеных «эдаких» грибов и туннельного мха, а провалить задание Короля сразу же на начальном этапе не хотелось, поэтому пришлось идти на запах дыма, к настоящим сигаретам почти не имеющего отношения.
Ему вспоминался дедушкин нюхательный табак с резким запахом, который забивался в нос, вызывая неудержимый чих. Маленький Максим еще в пятилетнем возрасте с интересом провел эксперимент с этой взрослой забавой, ощущения не понравились. Но было интересно вдохнуть с опаской этот похожий на перец коричневый порошок. А потом чихать вместе с дедом: кто громче. Мама долго ругалась и не понимала, где только «старый дурак» доставал в двадцать первом веке эту отраву, вышедшую из моды сто лет тому назад!
Преодолев задумчивость, Максим все же сосредоточился на деле. Выбор собеседника в местном «клубе джентльменов» был невелик. Один грузчик уже давил окурок в жестяной банке, торопясь уходить, второй не спешил, жмуря глаза от удовольствия и едкого дыма, наслаждаясь скорее перерывом в работе, чем самим процессом.
– Стой, мужик! Дело одно есть…
Работяга, собравшийся уже отойти, недоуменно посмотрел
