— А доктор Кронберг поняла бы… — грустно вздохнула. Кажется, я все-таки привязалась к этой надменной женщине. — Только тайнэ давно не появлялась. С ней все в порядке?
— Да, — коротко сказал старый медик, дав понять, что не собирается распространяться об этом дальше.
Я подтянула коленки к груди и задумчиво посмотрела на Оссе. Тот уже сложил все свои аппараты, но уходить не спешил. Присел и положил чемоданчик на колени, благожелательно мне улыбаясь.
— Спроси, если хочешь.
— Как вы думаете, она изменилась после того, как… на нее воздействовали?
— Немного, — пожал плечами лонгиец, — но любой бы изменился, если бы его волю подчинили. И все же она нисколько не боится молодого тая. Удивительное хладнокровие у доктора Кронберг.
— Но ведь вы тоже не боитесь. Ни Замира, ни меня.
Оссе мягко улыбнулся.
— Это другое. Я фаталист и прагматик, к тому же стар и циничен. Мне платят достаточно, чтобы я мог смириться с риском на этой работе. Тем более что все люди, в принципе, опасны. Другое дело, что не у всех есть такие возможности, как у эсперов. Но за состоянием здоровья инфанта я слежу с его младенчества и пока жив и здоров, а ты… ты по натуре совсем не зла, хотя, как и все женщины, довольно непредсказуема.
Я вздохнула и легла, сохраняя все ту же позу эмбриона. Было тоскливо. Даже лекарства не могли полностью подавить мою тревогу.
«А Юрия вы видели?»
Оссе вздрогнул, услышав меня в голове, и потер виски.
— Не делай так. Я не готов к таким штукам.
— Я не хочу говорить об этом вслух.
— И все же спрашиваешь. Учти, у меня нет тайн от императора.
Я в этом и не сомневалась. Рашид Оссе — не Диего Альварес, который хоть и любил строить из себя хладнокровного агента, нередко действовал против правил в угоду своей интуиции. Нет, доктор не будет хранить мои секреты. Но Альге и так знал о моем интересе к Цехелю и, кажется, не собирался меня за это наказывать. Он вообще был в последнее время удивительно мягок со мной.
— Как много вы знаете о тае Цехеле? — открыто спросила я.
— Мы с этим уважаемым господином не слишком близки. Но раз император ему доверяет, кто я такой, чтобы в нем усомниться? — флегматично произнес Оссе.
Получается, доктор не в курсе изменившейся ситуации? Это вполне в духе моего господина, предпочитающего, чтобы правая рука не ведала, что делает левая. Но это означает, что и Алана пока не знает, что Цехель — не верный пес императора, а преследуемый им лис. Юрий наверняка считает, что контролирует Кронберг, но я была уверена, что и император не спускает с нее глаз, иначе психиатра не допускали бы до Замира.
Рыжеволосая тайнэ — такая же фигура в этой игре, как и я, только менее ценная. И Альге ее беречь не станет. Плохо будет, если она пострадает. Да и Юрий…
Я не могла выкинуть его из головы. Говорят, тайна и опасность манят. А в моей жизни не было никого таинственнее и опаснее, чем гардарик. И он же один из немногих людей, к кому я была искренне неравнодушна. Он первый из всех увидел во мне не рабыню, а человека. Утешал, когда мне было плохо. И желал для меня свободы. Игра? Может быть. Но я хотела быть обманутой.
Я не верила в то, что Юрий желал убить меня, и догадывалась, что за идеей, как меня излечить, тоже стоял именно он. Кронберг была отличным специалистом, но все же в эсперах разбиралась не так хорошо, как ей думалось. Едва ли ей пришла бы в голову смелая мысль использовать Замира как проводника между мной и императором, а последнего, в свою очередь, — как «громоотвод», защитивший маленького эспера от моей силы. К такому решению мог прийти тот, кто хорошо понимал наши особенности.
Юрий Цехель помог мне. Неважно, с какой целью, но благодаря его идее я не утонула в бесконечном кошмаре. А теперь нельзя позволить умереть ему. Ядгар Альге не будет милостив к своему прежнему другу. Я должна была дать ему шанс сбежать. Цехель не глуп и, осознав, какая опасность ему грозит, улетит. Оставит мысль причинить вред Замиру.
Так будет лучше и для Ядгара тоже. Каким бы холодным и безжалостным ни казался Альге, я помнила, как остро он воспринял предательство и смерть Карима Ли. И одно дело подозревать старого приятеля, а другое — лично вынести ему приговор.
Вопрос в том, как мне предупредить Цехеля об опасности. Оссе для этого не подходил, несмотря на отсутствие чипа. А вот Алана Кронберг могла пригодиться, тем более что ей не пришлось бы ради этого рисковать жизнью.
Планы строить меня не учили. Иначе я обязательно учла бы в этом раскладе Замира. Мальчик, которого несколько месяцев назад забавляли только игрушки и игры, теперь с жадным интересом поглощал все новое. Это могло быть опасным для него, но, к счастью, Альге знакомил своего сына с его будущими владениями и подданными на редкость осторожно и дозированно.
Радовало, что после знакомства с отцом Замир не разочаровался в нем, а наоборот, стал еще более преданным его последователем. Эмоциональная холодность Ядгара и его способность полностью контролировать свои мысли не только не задевали и не пугали мальчика, но приводили в восторг, доказывая величие правителя. Альге в последнее время был действительно… относительно сносен. А порой так и вовсе казался единственным на свете человеком, способным унять мою мятущуюся душу. Злилась ли я, тревожилась ли — знала, что этим не причиню Ядгару вреда. Я все еще не доверяла ему, но император был мудр, ничего особого от меня не ожидая и позволяя быть с ним любой, спокойно реагируя на мои обиженные взгляды, на долгое молчание или на внезапные приступы нежности. Теперь я каждую ночь проводила в его постели, а днем перебиралась в личные покои. Но даже со своим занятым графиком Ядгар находил время навестить меня. Один или с Замиром.
Первое время было просто дико видеть их рядом, как будто два мира внезапно объединились в
