Валин покачал головой.
– Если при этом не случилось никакого сражения, то мы этого не изучали.
– Сражения не было. Атлатун хотел править; его отец выглядел чересчур здоровым, на его взгляд, поэтому он воткнул ему в глаз кинжал прямо за обеденным столом. К чему это я: несмотря на то, что Атлатун был наследником престола и обладал глазами, дарованными Интаррой, его все равно казнили за измену. Нетесаный трон перешел к его племяннику.
– Но ты не убивал своего отца, – заметила Пирр. Потом нахмурилась: – Его ведь убил не ты, верно?
– Нет. Но никто в Аннуре не знает этого наверняка. Те, кто стоит за заговором, могли распространить какие угодно слухи. Возможно, они объявили, что мы с Валином вместе состряпали заговор против нашего отца и заплатили этому жрецу, чтобы он убил его, пока нас не было в столице.
– Пока мы не будем неопровержимо уверены в обратном, – сказал Валин, – нам следует предполагать, что Гнездо считает нас предателями.
– А как Гнездо поступает с предателями? – спросил Каден.
– Оно посылает за ними людей.
– Блоху.
– Его крыло, возможно, уже где-нибудь здесь, в горах.
– Этим горам нет конца, – сказала Пирр. – Я целую неделю бегала по здешним ущельям, Кент бы их побрал. Мы вдевятером могли бы устроить тут шествие со знаменами и барабанным боем, и нас все равно никто бы не нашел.
– Ты не знаешь, на что они способны, – отозвался Валин, не переставая поглядывать на сумрачное небо. – Я обучался у них, и даже я не знаю, на что они способны.
Каден проследил за его взглядом, обыскивающим небо над заснеженными пиками в поисках намека на движение, любого признака темной птицы, несущей смерть на своих крыльях.
– Все, что я знаю, – это что он придет, – сказал Валин. – Я не знаю, как или когда это случится. Но он придет.
– Тогда нам придется как-то справиться с ним, – ответил Тан.
Валин повернулся к старому монаху с недоверчивым выражением на лице.
– Справиться с ним? Во имя Хала, старик, кто ты такой? На тебе монашеский балахон, но я никогда не слышал о том, чтобы монахи носили при себе такие игрушки, – он указал на накцаль, который Тан держал в левой руке.
Монах встретил его взгляд, но на вопрос не ответил.
– Ну хорошо, – произнесла Пирр, разводя руками. – Давайте возьмем этих птиц, полетим обратно в Аннур и разъясним все на месте. Едва ли они смогут не узнать, кто ты такой, – должна же быть какая-то польза от этих твоих дурацких глаз!
– С какой стати ты решила, что участвуешь в этом, убийца? – мрачно спросил Тан.
Пирр склонила голову к плечу.
– Ты хочешь сказать, что после того как я спасла императора и заколола этого быка-эдолийца в придачу, я должна выбираться отсюда пешком?
– Она отправится с нами, – сказал Каден, сам удивляясь решительности в своем голосе. – У нас две птицы. Этого должно быть достаточно, чтобы унести всех.
Он вопросительно взглянул на Валина. Тот кивнул:
– Мы будем в Аннуре через неделю, если полетим достаточно быстро. И если сумеем опередить Блоху. Может, чуть больше недели.
Каден обратил взгляд к западу, туда, где солнце только что опустилось за покрытые льдом вершины. Аннур… Рассветный дворец… Дом… Какая соблазнительная мысль: что можно просто забраться на кеттрала и улететь от всей этой мясорубки, вернуться в столицу, отомстить за отца. Как соблазнительно думать, что будет проще простого расставить все по местам. Однако откуда-то в его памяти всплыл старый хинский афоризм: «Верь тому, что видят твои глаза, полагайся на то, что слышат твои уши, знай то, что чувствует твоя плоть. Все остальное – мечты и самообман».
– …И надо будет держаться севернее, над безлюдной степью, – продолжал между тем Тан.
– Нет.
Три пары глаз повернулись к Кадену и впились в него недоуменными взглядами.
– Ты не считаешь, что степь – наиболее безопасный маршрут? – спросил Валин. – Но так мы сможем держаться вдалеке от аннурской территории к югу от Белой реки…
– Я вообще не полечу на запад. Еще рано.
Пирр сощурилась.
– А куда? На севере нет ничего кроме кучи льда и замерзшего океана. Если мы полетим на юг, то как раз встретимся с погоней, высланной из Гнезда. Остается только…
– На восток нам тоже нельзя, – вмешался Валин. – Даже если бы у нас были причины туда лететь. По ту сторону гор лежит Антерра, где нас убьют на месте сразу же, как только мы приземлимся. За последние несколько лет ил Торнья провел несколько довольно грязных операций по ту сторону границы. У нас нет другого выбора: нужно лететь на запад, нужно возвращаться в столицу!
Пирр кивнула, подтверждая его слова.
– Как ты считаешь, насколько далеко на север от Белой реки нам нужно будет забраться, чтобы избежать встречи с этими твоими неприятными дружками?
Каден медленно покачал головой, чувствуя, как внутри него зреет решимость. Он не знал, что творится в Аннуре, как не знал этого никто из них. Было очень соблазнительно вернуться, поверив, что его народ встретит его с распростертыми объятиями – но как раз это и было мечтами и самообманом. Враги убили его отца, почти уничтожили всю его семью, и единственное, в чем он сейчас мог быть уверен – это в том, что кто-то охотится на него, угадывая его движения, идя по его следам.
Его мысли вернулись к началу весны, к тому долгому холодному дню, когда он искал среди гор пропавшую козу, шел по ее следам, проецировал себя в ее сознание, ощущал ее перемещения, выбирал те же повороты, пока не настиг животное. «Я не буду такой козой. Я не позволю за собой охотиться». Если хин чему-нибудь его и научили, так это терпению.
– Всем остальным действительно нужно лететь на запад. Возвращайтесь в Аннур, постарайтесь выяснить, что произошло. Как можно быстрее.
– Всем остальным? – переспросила Пирр, подняв бровь.
Каден сделал глубокий вдох.
– Я собираюсь посетить ишшин. Вместе с Таном.
Лицо монаха помрачнело, однако первым ответил Валин:
– Какой такой ишшин? Шаэля ради, что ты еще выдумал?
– Ишшин – это ответвление ордена хин, – отозвался Каден. – Те, кто занимается кшештрим. А также охотятся за ними. Если кшештрим действительно имеют какое-то отношение к происходящему, ишшин могут что-нибудь знать.
– Нет, – наконец сказал свое слово и Тан. – Пути ишшин и хин разошлись много лет назад. Ты ожидаешь увидеть тихих монахов, погруженных в созерцание, но ишшин – гораздо более суровый орден, чем хин. И гораздо более опасный.
– Более опасный, чем ак-ханаты? Более опасный, чем подразделение эдолийской гвардии с заданием прикончить меня, пока я сплю? – Каден сделал паузу. – Более опасный, чем кшештрим?
– Я ни Кента не знаю насчет ишшин, – перебил Валин, – но я
