В которой вносятся поправки
Я вбежала в подвальный офис, готовая сунуть Тристану под нос мою фейсбучную страничку. Однако он и Максы – осоловелые после бессонной ночи, но полные энтузиазма, – радовались результатам проверки, которая, очевидно, не выявила протечек. Здесь же были Фрэнк Ода (сияющий) и его жена Ребекка (со стоическим выражением лица). Они создавали очередную груду пустых коробок и полиэтилена, распаковывая вновь прибывшие микросхемы.
– Тристан, я нашла… – начала я, но он двигался со скоростью мультипликационного персонажа и ничуть не интересовался тем, что я могу сказать.
Поскольку он вроде бы направлялся в серверную, я забежала вперед, развернулась на сто восемьдесят градусов и преградила ему путь.
– Я нашла женщину, которая говорит, что умеет колдовать. Вернее, она меня нашла, – пояснила я, видя, что его глаза расширились от изумления. – В Фейсбуке. Лично мы не встречались.
Тристан нахмурился.
– Господи, только не соцсети, Стоукс. Не говори, что ты разместила объявление: «Ищу ведьм».
– Конечно, нет! Я подписала соглашение о неразглашении, и я знаю, что это значит. Не держи меня за идиотку, Лионс. Совершенно незнакомая женщина ни с того ни с сего прислала мне сообщение, что ждет меня, чтобы снова колдовать.
Тристан заморгал.
– Странно.
Я потянулась к сумке:
– Это у меня прямо…
Он поднял руку и мотнул головой.
– Стоукс. Я запрещаю тебе общаться с этой женщиной, кто бы она ни была, через социальные сети. Это совершенно не секьюрно. Поисками ведьм надо заниматься систематически – не сидя у себя дома в ожидании, когда тебя зафрендят сверхъестественные тролли.
– Ладно, если мы исключили Интернет и все современные средства связи, – сказала я, – какой ты предлагаешь систематический подход к единственной имеющейся у нас наводке?
– Ничего не делай, пока мы не взломаем Фейсбук, не выясним, кто она на самом деле, и не проверим ее анкетные данные. Оставь свой ноутбук Владимирам.
– И что мне систематически делать до тех пор?
– Поезжай в Салем.
– Мы уже это обсуждали. В Салеме никогда не было ведьм. Даже пуритане это в конце концов признали.
– Тогда не было, верно, – милостиво согласился Тристан. – А теперь у него репутация ведьминского места, и туда как магнитом тянет всякую такую публику.
– Откуда тебе это известно?
– Я раз через него проезжал. Там на каждом шагу всякая ведьмовская хрень.
– Отлично. Теперь я понимаю, что ты называешь «систематически».
– Попытайся взглянуть глазами моего начальства. Салем. Ведьмы. Поезжай туда. Попытайся найти ведьму, или кого-нибудь, кто ведет род от ведьмы, или хотя бы ДНК ведьмы – что угодно, просто чтобы я мог сказать, что мы над этим работаем. Мне надо установить контакт с Ливерморской лабораторией, у них там немерено гелия.
– Конечно, – сказала я, на миг пожалев, что нельзя попросить задание попроще, например, переводить с тартессийского.
Чувствуя себя абсолютной дурой, я взяла Тристанов джип и поехала в Салем, до которого было около часа езды. В этой машине и на этой дороге я чувствовала себя так, будто меня безостановочно лупят мешками гравия.
Как всякий сколько-нибудь примечательный новоанглийский городок, Салем состоял из ухоженных, прекрасно сохранившихся старинных домов и уродливой коммерческой застройки. Коммерческая застройка, впрочем, побеждала. Не обращая внимания на указатели к «Салемскому музею ведьм», «Салемскому дому ведьм», «Салемской ведьмовской деревне», спа-салону «Салемские ведьмы» и так далее, я нашла парковку, подивилась, как дешево она стоит, и пешком углубилась в старую часть города. У меня нет слов, чтобы описать, как не нравилось мне нынешнее поручение. Через три с четвертью века после того, как девятнадцать неповинных людей повесили ни за что ни про что, кучка нью-эйджевцев, чьи представления о колдовстве не имеют ничего общего с представлениями о колдовстве в семнадцатом веке, открыли свою лавочку на могилах жертв. Что за херня. Меня такая извращенная логика возмущает.
Просто чтобы отчитаться перед Тристаном, я зашла в несколько оккультных магазинчиков на пешеходной части Эссекс-стрит и сбежала оттуда, пока мне не стало плохо от запаха благовоний.
Вот еще пример того, насколько все определяется контекстом. Здесь я обмираю по благовониям. Если я впрямь застряла в Лондоне 1850-х навсегда, возможно, мне придется стать англиканской монахиней. Господи, надеюсь, до этого не дойдет.
Впрочем, ученый во мне все-таки победил, и я в конце концов посетила несколько подлинных исторических объектов. Снова и снова мне бросалось в глаза имя Мэри Исти – одной из жертв салемской истерии. Ребекка Ист, жена Фрэнка, упомянула, что происходит из этой семьи; буква «и» в фамилии потерялась за прошедшие три века. В типичной англосаксонско-протестантской манере Ребекка преуменьшила значение этого факта: мол, семьи в ту пору были очень большие, и несложно прикинуть, что у каждого второго или третьего белого американца есть предки из Салема. Но я чувствовала, что могу по крайней мере засвидетельствовать почтение.
И внезапно на меня накатило беспокойство, что время уже позднее и что-нибудь важное может произойти без меня. Так что я села в джип и, постояв в вечерних пробках, добралась до офиса. Не могу сказать, что сильно скорбела о неудаче своей поездки, ибо из нее вытекала возможность бесплатно поехать в Новый Орлеан, а это было круто замечательно.
Я приехала в офис под конец дня. Тристан спал на диване. Я стала готовить кофе в ультрасовременной кофеварке, доставшейся нам от изгнанных соседей. Пока она булькала и шипела, я от нечего делать машинально достала смартфон. На экране было сообщение от службы мгновенных сообщений Фейсбука.
«Буду ждать в вестибюле», – писала мне незнакомая венгерская женщина. Сообщение было отправлено в 9:04.
– Господи! – воскликнула я вслух. Как я умудрилась за целый день ни разу про нее не вспомнить?
Раздался механический треньк, и появилось новое сообщение: «Я прождала ВЕСЬ ДЕНЬ. Где вы были?» Она снова сменила фотографию профиля – теперь на абстрактное лиловое пятно.
Я растолкала Тристана. Он спал крепко, но тотчас проснулся, вскочил, отпихнул меня в сторону, не вникая, кто это, и принялся озираться.
– Это я. Успокойся.
– Ты меня напугала, – ответил он укоризненно.
Я указала на телефон:
– Посмотри.
Пока я показывала ее сообщения, нашу переписку и ее пустой профиль, внизу страницы с механическим треньком всплывали новые послания мисс Карпати: она видит меня онлайн, так почему я не отвечаю?
Тристан мгновение размышлял, глядя на смартфон.
– Владимиры этим всерьез занялись. Интригующе-дефис-подозрительно до последней степени. Ответь, что поговоришь с ней завтра. Сегодня у нас пробный прогон.
Я напечатала: «Извините. Буду у вас завтра вечером».
Тут же пришел ответ: «Из-за чего задержка?»
«Технические затруднения», – ответила я.
«С ОДЕКом?» – мгновенно напечатала она.
Я глянула на Тристана.
– Черт, – выдохнул он. – Кто она?
Потом подошел ближе, коснувшись меня плечом.
– Скажи ей, что не можешь обсуждать это онлайн, – прошептал он, словно боялся, что его подслушают.
Я напечатала его слова.
«Ты будешь со своим мистером Тристаном Лионсом? – напечатала она в ответ. – Я хочу с ним познакомиться».
Я глянула через плечо
