Оркское племя шкариназ откочевало на север. Этой весной вся степь пришла в движение. Отряды свидетелей Худжгарха разбили два больших племени, и соседи прибирали к рукам их угодья. Досталось и шкариназ. Их теснили со всех сторон. Скот угоняли, мелкие кочевья вырезали полностью. В таких условиях мураза Сарыж Саган принял решение покинуть свои исконные места и уйти далеко на север. Занять часть пастбищ сивучей и уже там дать отпор любому налетчику. Их соседями стало небольшое племя, принявшее покровительство Худжгарха. Вело оно себя мирно и на земли шкариназ не претендовало. Жизнь начала налаживаться, но тут прибыли посланники Отца. Шаманы племени чахоя стали проповедовать и показывать силу. Сарыж Саган терпел их высокомерие и не мог запретить им ходить по стойбищам. Молодые орки хотели вернуть славу племени и снять с себя позор отвержения. Они ходили за миссионерами разинув рты. А старики и бывалые воины, видевшие Худжгарха в деле, держали нейтралитет. Племя стало разделяться, и это грозило еще большей бедой, чем немилость великого хана. Затем проповедники ушли и, как рассказывали очевидцы, погибли в поединке с одним орком, вождем свидетелей. Тот победил их одним лишь словом, а на месте гибели, как теперь считали, лжепророков появился камень с пылающей надписью. Сам Сарыж Саган этого не видел, но ученики его верховного шамана ходили и видели этот камень. Мураза был неглуп и понимал, что в степи схлестнулись какие-то силы и они ищут своих сторонников. Но вот чью сторону принять, мураза не мог решить.
Раздвинув шкуры, в шатер вошел верховный шаман.
– Как ночевал, Сарыж? – спросил он и, не спрашивая разрешения, уселся на подушки. Поглядел на жен муразы, и те мгновенно покинули шатер.
– Нормально спал. А ты?
– Я плохо. Пришли ночью проповедники Худжгарха. Два седых мерха со стертыми клыками и сладким языком. Сидят у общинного костра и смущают народ.
– Возьми да прогони, – равнодушно ответил вождь. – В чем дело?
– А дело в том, что не смог их прогнать. Только хотел отдать приказ прогнать, как у меня отнялся язык. Представляешь!
– Ну тогда пусть болтают, – ответил мураза. – Может, и эти поговорят и уйдут.
– Не уйдут, вождь. Утром пришли шаманы племени чибар. Между ними будет состязание. Смотреть пойдем?
– А как же! – оживился мураза. – Когда начнут?
– Да прямо сейчас и начнут.
Вождь вскочил:
– Пошли, Фарыж, нам все равно надо будет выбирать, на чью сторону встать. Так встанем на сторону сильного.
– Мы однажды уже выбрали не ту сторону, – проворчал шаман. – И ошиблись.
– Бывает, – спокойно ответил мураза. Он первым покинул шатер и направился к общинному костру. Там столпилось несколько десятков орков и их жен. Детишки носились вокруг, желая пролезть поближе к четырем оркам, сидящим у костра, но их то и дело отгоняли подзатыльниками. Два старых орка не обращали внимания на шаманов, которые стояли по другую сторону костра. Один из стариков, широкий в кости, с лицом, изрезанным шрамами, говорил с собравшимся:
– Дух мщения, братья, страшен только тем, кто нарушает заповеди Отца. К тем, кто живет по закону чести, он милостив. Для тех, кто упорствует, укоренившись во зле, Худжгарх станет врагом, и горе им. К тем, кто раскается, он протянет свою руку милости. Есть ли среди вас больные, которых ваши шаманы не могут исцелить? Те, кто хочет проверить силу и милость посланника Отца?
Орки взволнованно переговаривались, обсуждая слова старика. Его боевые шрамы внушали уважение. Нагрубить ему или посмеяться над словами ветерана орки не смели. Не позволяли традиции. Оттого и странно было, что проповедовал им не ученый шаман, а простой воин.
– Ты лжешь, старик, – сказал ему пришлый шаман, невысокий, молодой, но уже заплывший жиром.
Его напарник, наоборот, худой и сгорбленный, со злым, колючим взглядом не вмешивался в разговор и рассматривал собравшихся.
Старик даже не удостоил шамана взглядом.
– Если есть больные и они хотят, чтобы Худжгарх их исцелил, подходите сюда, – повторил он.
Несколько рисок ничего не происходило. Затем, расталкивая толпу, к старику пробилась женщина. Она держала на руках мальчика, худого и болезненного на вид.
– Это мой сын. Прошлым летом лорх переломал ему ноги. Наши шаманы пытались его лечить, но, видимо, кости срослись неправильно и он не может ходить. Шаман вновь их переломал, но теперь его ноги гниют. – Он откинула тряпку, которой укрывала ноги маленького орка, и показала гниющие раны.
Старик кивнул.
– Может, уважаемые гости племени, говорящие от имени Отца, смогут исцелить мальчика? – спросил он, обращаясь к соперникам.
Двое шаманов посмотрели на ноги мальчика.
– Мы не будем этого делать, – ответил толстяк. – Если его ноги нездоровы, значит, так пожелал Отец. – Он оглядел толпившихся рядом орков и продолжил: – Братья, Отец всегда справедлив, большой грех усомниться в этом. Если ноги этого мальца не излечиваются, значит, Отец хочет, чтобы он не жил. Только сильные орки могут давать потомство. Это вы знаете и без меня.
Многие согласно закивали. Шаман с видом победителя посмотрел на старого орка.
– Легко рассуждать от имени Отца. Трудно что-то от его имени сделать. Женщина, скажи, веришь ли ты, что Худжгарх может помочь твоему сыну?
Орчанка увидела единственную для себя надежду вернуть расположение мужа и здоровье своему первенцу.
– Верю! – истово ответила она.
Старик посмотрел на небо и произнес:
– Отец, я прошу тебя во имя Худжгарха, исцели немощь твоего сына.
И в ту же секунду ноги мальчика стали меняться. Они выровнялись, раны стали затягиваться. Все от удивления открыли рты. Старик подошел к мальчику.
– Вставай, отмеченный Отцом, и иди к матери.
Мальчик изумленно потрогал ноги и осторожно поднялся. На глазах у всех потопал ногами и, радостно завизжав, бросился к орчанке. Та вся в слезах прижала сына к груди, целовала его и, не веря своим глазам, ощупывала ноги. Потом она упала на колени, обняв ноги старика. Женщина поцеловала его пыльные сапоги и разрыдалась. Старик поднял орчанку.
– Не меня благодари, женщина, а Худжгарха.
– Это все ложные чудеса! – перекрывая поднявшийся гвалт, заорал худой шаман. – Не верьте ему!
Старый орк усмехнулся:
– Проверить, от кого кто говорит, можно просто. Если вы, шаманы, не говорите от имени Отца, то пусть ваши уста затворятся.
Шаман хотел что-то сказать. но вместо этого только невнятно замычал.
– Видишь, как просто, – засмеялся орк. – Говори, шаман, что хотел сказать.
– Богохульник, – прорычал шаман. – Ты погибнешь от мщения Отца нашего.
– Он, может быть, и ваш отец, – ответил ему молчавший до этого второй старый орк, – но точно не Отец орков.
– Что ты можешь знать об Отце, отступник! – взревел толстяк, поднял посох к небу и затряс им. – Он покарает тебя за богохульство! Я вызываю тебя на поединок, лжец!
Старый орк нисколько не смутился. Снял куртку и остался в одних штанах. На поясе орка висел кинжал.
– Да победит сильнейший, – произнес он.
Я все это время наблюдал за
