Весь остальной транспорт вынужденно стоял под открытым небом во второй половине котлована, и его приходилось постоянно обслуживать: снимать и устанавливать аккумуляторы, сливать и заливать жидкости, выкапывать из радиоактивного снежно-пылевого месива после каждого урагана, отогревать электронику и так далее. К исходу первого часа изучения обстановки у Антона был готов план масштабных действий: из следующей же экспедиции он привезет еще материалов для кровли и увеличит площадь ангара вдвое. Это позволит убрать из-под открытого неба всю имеющуюся на данный момент технику. Потом он использует Порфирьева для получения разрешения на дальнейшее расширение котлована и выроет еще столько же, сколько вырыто сейчас. Теоретически, если разобрать в Росрезерве все стеллажи, то материала хватит с избытком, остальное можно будет либо отложить про запас, либо использовать внутри Центра. В том, что Порфирьев поддержит его план, сомневаться не приходилось.
Вот как бы еще сделать так, чтобы амбал оставил Овечкина здесь, в Центре, заниматься строительством ангара, и не тащил его с собой в смертельно опасные радиоактивные пустоши. Антон едва не погиб в этот раз, его пострадавшие легкие не смогли вынести постоянного переохлаждения вкупе с накапливающимися последствиями частого приема антирада, интоксикаций, фонящего порошка из пробитого фильтра и всех прочих запредельных тягот. На этот раз Снегирёва его вылечила, но кто сказал, что так будет вечно? Удача вечной не бывает, к этому выводу он уже пришел ранее. Если нет возможности сразу остаться в бункере навсегда, то следует хотя бы не удаляться от него на опасное расстояние! Строительство ангара для этого как раз подходит, и Брилёв наверняка согласится оставить Овечкина заниматься этим, если Порфирьев выскажет такую идею. Но амбал не станет хлопотать за Антона, ему, видите ли, нужен Инженер в экспедициях. Зачем?!! Батареи штурмовых комплектов от аккумуляторов вездехода заряжать? Так теперь у Порфирьева есть для этого специальное устройство, заводское и вполне качественное! Что еще?! Стеллажи на складах разбирать? Радиоактивный снег лопатой грести? Мешок с отходами выносить? Да-а-а, конечно, в этом без Инженера никак!
Взвесив «за» и «против», Овечкин пришел к выводу, что, если развить мощную активность в плане строительства ангара, то Порфирьев все-таки должен пойти ему навстречу и обойтись наличием техников. Инженера же полезнее оставить здесь, в Центре. Нужно только показать амбалу масштаб, чтобы он сам понял, что это в его же интересах. Что-нибудь, типа, «к твоему возвращению у нас будет вдвое больше площади под крышей», ну или вроде того. Надо продемонстрировать результат и Порфирьеву, и общественности, и Брилёву. Поэтому он построит этот чертов ангар, и еще досконально изучит устройство разработанного мегамозгами грузовика на воздушной подушке, и предложит Миронову заменить его людей здесь, в ангаре. Вряд ли они испытывают восторг от необходимости находиться на поверхности, давиться антирадом и лежать после этого в биорегенераторах. Овечкин может решить эту проблему! Он будет контролировать все работы снаружи Центра, и это позволит мегамозгам оставаться внутри и заниматься прочими задачами. Наверняка они согласятся. Да, это не то, что хотелось бы получить Антону, но это выход. Пусть от выходов на поверхность это его не избавит, зато избавит от интоксикаций и риска погибнуть посреди радиоактивной пустоши.
И чем быстрее он займется воплощением своего плана, тем лучше! Овечкин решительно кивнул, снял со станины для носимого оборудования моток страховочного троса и направился к выходу из ангара. Пока он пробирался к каньону между стоящей в котловане техники, налетел сильный ветер, и видимость резко упала. После более-менее освещенного ангара окружающая темнота казалась непроницаемой, и свет штатных фонарей скафандра выхватывал из грязной снежной мути совсем небольшие куски черной поверхности. Температура внутри скафандра начала быстро падать, Антон включил обогрев на максимум и вышел в эфир. Связавшись с начальником смены ЭК, он сообщил, что идет на крышу, и активировал аварийный маячок. Согласно установленным Порфирьевым правилам сотрудники, работающие вне котлована и каньона, на открытой местности, должны быть пристегнуты к страховочному тросу, иметь постоянно активированные аварийные маячки и каждые пять минут проходить перекличку в эфире. Если таковой сотрудник не отвечал на запрос, к месту нахождения его аварийного маячка немедленно высылалась аварийная группа.
Начальник смены предложил Овечкину напарника, но Антон отказался. Это далось ему с большим трудом, он с удовольствием бы лазал по крыше не в одиночку, это увеличивает шансы на выживание, но сейчас нельзя давать кому бы то ни было возможность украсть у Овечкина его заслуги. Достаточно того, что Миронов уже сделал это. Неважно, специально или непреднамеренно, Антону от этого не легче. Поэтому он справится сам! Немного успокаивал тот факт, что снаружи каньона, в местах, где проводились какие-либо работы, Порфирьев всегда приказывал врывать глубоко в землю прочные якоря, к которым можно пристегнуть страховочный трос. Проблема в том, что самих тросов не хватало, поэтому их длина была ограничена четырьмя-пятью метрами, часто приходилось отцепляться от одного якоря и прицепляться к другому. Когда ты работаешь на ограниченной площади, например месяц возишься с ретранслятором и его кожухом, то это не проблема. А вот ходить по крыше, размеры которой гораздо больше твоего троса, совсем не просто. И совсем не спокойно.
Едва Антон вышел за пределы каньона, как стало ясно, что, пока не начнется штиль, осмотреть крышу снаружи не удастся. Ветер не был ураганным и даже дул не со стороны эпицентра, и радиационный фон не возрос. На ровном месте вполне можно было идти. Но на покатой крыше удержаться на ногах будет тяжело, а через бурлящее в ядерной ночи пыльное месиво много ты не разглядишь. Пришлось ждать почти полчаса, пока все стихнет. Едва установился штиль, Овечкин поспешил вверх по склону, старательно перемещаясь от одного страховочного якоря к другому. В замутненной пылью темноте плохо видно даже в штилевой обстановке, и рисковать совсем не хотелось. Здесь, на склоне, радиационный фон был выше, и с каждым десятком пройденных метров продолжал расти вместе с падением температуры внутри скафандра. Нервы начало покалывать от вполне объяснимо возникшего страха, но
