– Каковы наши шансы? – Брилёв требовательно посмотрел на Абрека, но тот лишь хмурым взглядом переадресовал вопрос Порфирьеву.
– Хреновые, – коротко ответил Варяг. – Прошедших вменяемую подготовку бойцов у нас мало. Людей с боевым опытом – одиннадцать человек. С настоящим боевым опытом – всего пятеро. Уровень подготовки вероятного противника нам неизвестен, но бойцов у него больше. Даже если в Росрезерв они в тот день привели всех, кто у них есть, это более пятидесяти человек в штурмовых комплектах. Если же кто-то остался охранять их бункер, то, соответственно, людей у них еще больше. Самое опасное – у противника имеется танк или другая тяжелая боевая машина на танковой платформе, противодействовать которой нам нечем.
– После мятежа террористов у нас осталось мало боеприпасов, – зло скривился Абрек. – С патронами для спецоружия совсем хреново – по три магазина на ствол. На Варяга спецствола вообще нет, то есть мы даже впятером не сможем действовать, если пытаться изматывать противника засадами. Но против танка, который поддерживает пехота, мы ничего не сделаем.
– Мы можем реанимировать БМП? – поинтересовался Порфирьев. – Я в курсе, что к ним нет боезапаса, но они могли бы предпринять отвлекающий маневр, выманить танк в пустоши. Тогда появляется вероятность атаковать противника в спину или, если они дадут нам такую возможность, можно попытаться во время бурана подложить танку под гусеницу фугас. На такое дело гранаты можно потратить. Если повезет, то перебьем гусеницу в двух местах и украдем фрагмент, чтобы не смогли починить.
Брилёв посмотрел на инженеров, ожидая ответа, и капитан Миронов задумчиво произнес:
– Реанимировать БМП мы сможем… их оставляли на поверхности в полуконсервационном состоянии, специально для такого случая… Но у нас нет для них топлива. Путепрокладчик сожрал всю солярку, пока ангар копали, там полбака всего осталось. – Его голос стал еще более неуверенным, и он постарался не смотреть ни на кого конкретно: – Солярка есть в нашем КП… пятьдесят восемь тонн, цистерна не пострадала…
– Охрененно! – многозначительно оценил Абрек. – Осталось только за ней сбегать!
– От Росрезерва до КП-дублера всего двадцать пять километров… – Миронов увидел злой взгляд Абрека и стушевался окончательно. – Они могли бы заехать туда, если в Росрезерве будет опасно…
– Заехать-то можно, – без особого энтузиазма прорычал Варяг. – Только как соляру наверх поднять? Кто будет лифт запускать? Кто будет там, под землей, показывать, где что искать?
Тут до Миронова, наконец, дошло, что ехать придется ему или кому-то из людей, и он потупился, заметно сожалея о том, что высказался, не подумав хорошенько. Несколько секунд в кабинете царила тишина, потом Порфирьев прервал общие раздумья:
– Предлагаю пока ничего не менять. Проведем разведку. Доберемся до Росрезерва, если там никого, то загрузимся по очереди и вернемся. И будем так ездить столько, сколько повезет. Если же там обнаружится противник, то поедем в ваш КП за соляркой. Она в любом случае нам нужна, ангар отапливать будем, и вообще пригодится. У нее срок годности пять лет, жаль бросать под землей целую цистерну. Думайте, как ее наверх поднять, и кто поедет с нами из технического персонала.
По сути, на этом совещание и закончилось. С тех пор инженерная команда ищет решения и обсуждает с Порфирьевым варианты. Первая проблема – роботы – признана нерешаемой в принципе, и все надеются, что роботы и вероятный противник за прошедший месяц перебили друг друга и при этом не уничтожили хранилища с продовольствием. Вторая проблема – вероятный противник – решаема лишь теоретически, по принципу «если повезет». А если нет, то варианта всего два.
Первый: противник добирается до «Подземстроя» и устраивает штурм. Если штурм отбить не удастся, то власти Брилёва приходит конец, и не только власти. Если же отбиться получится, то обреченные на смерть от радиации враги взорвут лифтовую шахту и заживо похоронят всех под землей. С недоразвитыми биофермами, без продуктов из Росрезерва, через год в бункере начнется голод и прочие вытекающие отсюда последствия. Конечно, он не станет покорно ждать смерти и будет сопротивляться – какую-то часть бесполезного бабья придется уничтожить и скормить свиньям на биофермах, но что из этого выйдет… предугадать сложно. Может, все его люди согласятся с его решением безропотно, потому что захотят выжить, пусть даже замурованными под землей. Но все может случиться и по-другому, если будет много недовольных или еще что-то пойдет не так…
Второй вариант: противник не идет к «Подземстрою», а остается в своем бункере. Это означает, что враги решили проблему продовольствия. То есть вывезли все продукты из Росрезерва. И второй вариант сразу же сводится к первому. То же самое истощение биоферм и голод, только под землей никто не похоронен. Это дает определенный шанс, но питать иллюзий не приходится – других складов Росрезерва в реальной досягаемости нет. Все равно придется уничтожить еще хотя бы полторы тысячи ртов, а лучше две. Мало того что это еще как-то надо провернуть, так ведь оставшиеся потом все равно размножатся, и проблема рано или поздно вернется. Инженеры считают, что одна только ядерная зима продлится лет десять, а радиационный фон на поверхности будет опасен для жизни от тридцати лет и до бесконечности. Никто не берется прогнозировать, потому что нет никакой информации, что происходит в других частях планеты. Наладить бы связь с МКС или Лунными шахтами, но даже это можно будет сделать в лучшем случае через год, когда утихнут ураганы, и на поверхности установится сверхустойчивая погода. Тогда можно будет попытаться пробить радиосигналом плотно забитую радиоактивной пылью атмосферу. Причем без гарантий.
Как ни смотри, а пока ситуация складывается катастрофически. На эту тему нужно думать. Но вызванные бесконечным негативом размышления обеспечили Брилёву депрессивное настроение, от которого было недалеко до депрессивного состояния, и полковнику требовалось что-то позитивное, чтобы разгрузить перегруженную стрессовыми мыслями психику. Брилёв убрал с экранов информацию о проблемах и вновь вывел все, что касалось подведения итогов недавней победы. Тут было, чем поднять настроение. Его победа была полной и, можно смело заявить, безоговорочной. В полном составе уничтожены не только поднявшие мятеж старые стервы, но и их родственники, друзья и
