Впрочем, ладно. Сначала нужно узнать, что выяснили его помощники. Возможно, и в смерти генерал-оберста тоже фигурируют некие, гм, «трассеры». И, если это так, нужно немедленно вызывать подмогу. Сам он с ТАКИМ просто не справится – уж больно серьезным может оказаться все то, что он только что узнал! Тут нужна полноценная следственная бригада, оснащенная технически куда лучше, нежели его небольшая группа. Между прочим, один из солдат сообщил, что сбежавших на бронетранспортере диверсантов он уже видел вчерашним вечером, когда их только привезли в расположение в качестве пленных. Никаких подробностей, увы, не имелось – но в том, что это именно они, панцершутце [15] не сомневался. Что тоже наводило на определенные мысли – про троих пленных он уже слышал. Или теперь уже четверых? Нойманн ведь упоминал про какую-то русскую девку, у которой обнаружился некий прибор и которую нигде не обнаружили? Неужели и она тоже ухитрилась сбежать? Это было бы весьма печально, весьма.
Так, стоп, точно – прибор! Какой-то странный прибор, как он мог об этом позабыть! Правда, Отто считал его всего лишь портативной радиостанцией, но мало ли, как оно обстоит на самом деле? После всего того, что он только что узнал, уже ни в чем нельзя быть полностью уверенным. Прискорбно, что старый товарищ погиб, это несколько осложняет расследование. С другой стороны, гибель командира батальона вовсе не означает и безвозвратной потери загадочного устройства. Ну, если, конечно, тот не взял его с собой в сгоревшую до самого podpola izbu…
Ознакомившись с результатами опроса свидетелей и побеседовав с некоторыми из них лично, Ланге окончательно утвердился в мысли, что нужно немедленно связываться с вышестоящим начальством: дело принимало вовсе уж серьезный оборот. Поскольку гибель Гудериана, очень на то похоже, оказалась не более чем нелепой случайностью, а НАСТОЯЩЕЙ целью диверсионной группы было именно освобождение тех самых пленных, привезенных в расположение накануне вечером! Scheiße, да что ж это за пленные-то такие, что ради них походя убивают целого командующего Panzergruppe?! Впрочем, на этом странности не заканчивались. И их, этих самых странностей, оказалось столько, что абверовцу пришлось достать из полевой сумки запасной блокнот.
Итак, находящаяся на улице охрана в один голос утверждала, что не видела и не слышала ничего странного – ровно до того момента, как внешняя стена строения вдруг не… исчезла. Ага, именно так: просто взяла – и исчезла, словно ее и вовсе не было! Буквально растворилась в воздухе вместе с окнами, резными ставнями и занавесками. И следом за этим изнутри начали стрелять. Из обычного оружия: свидетели заявляли – тоже в один голос, – что огонь велся из немецкого автомата и карабина. И это наводило на мысль, что большевиков внутри находилось только двое. Или все же трое, поскольку третий пленный мог оказаться раненым, и не был способен держать оружие.
Вести массированный ответный огонь опасались, боясь зацепить генерал-полковника и других офицеров – в тот момент еще никто не допускал мысли, что все они мертвы. Попытка договориться ни к чему не привела, хоть один из русских и владел языком. Посланный в качестве парламентера гауптман отвлекал противника, пока его бойцы скрытно подбирались к окнам, намереваясь внезапно атаковать противника с фланга. Но попытка не удалась, большевики раскусили замысел и снова ответили пулями. Тогда было решено задействовать бронетранспортер, пара Maschinengewehr 34 [16] которого могла легко подавить любое сопротивление, хоть пулеметчики и получили строжайший приказ не стрелять, пока не убедятся в безопасности Гудериана. Решение, с точки зрения Ланге, оказалось абсолютно верным: автоматные пули броне не-опасны, а карабин просто не успел бы выстрелить больше двух-трех раз, после чего его хозяина просто превратили бы в решето.
Но в этот момент и появляются диверсанты, незаметно подобравшиеся к зданию – насколько понял Ланге, до этого момента их никто не видел. Первым делом они сжигают бэтээр и освобождают своих камрадов. И благополучно уходят, взорвав еще одну бронемашину и перебив отделение солдат, попытавшихся задержать их на заднем дворе. На самом деле Рудольф всерьез подозревал, что столкнулись с ними большевики абсолютно случайно и никто их, собственно, задерживать не собирался, но промолчал. В конце концов, это не его дело, бойцы в любом случае погибли героями, как истинные солдаты фюрера, и заслужили свою долю почета, пусть и посмертно.
Гораздо больше его заинтересовали результаты осмотра тел и сгоревших бронемашин. Что касается погибших, тут, вне всякого сомнения, снова поработало неведомое оружие. Особенно впечатлил Рудольфа труп фельдфебеля, которому «трассер» угодил точно в висящий поперек груди автомат. В результате чего от оружия остался лишь оплавленный, в уродливых буграх застывшей стали ствол да пистолетная рукоятка с огрызком приклада, все остальное просто испарилось. Вместе с доброй третью грудной клетки, отчего убитый выглядел весьма… тяжело. Остальных погибших так не изуродовало – просто уже знакомое опаленное входное отверстие на груди и выходное на спине. В точности, как у застреленного на опушке унтер-офицера…
Обеим бронемашинам тоже неслабо досталось, особенно той, что подбили возле внезапно «пропавшей» стены дома, который от этого и загорелся – версию «сами большевики подожгли» Ланге даже не рассматривал, поскольку полная чушь. Вот только делать им больше нечего было! Да и по времени никак не сходится, счет шел буквально на секунды. Абверовцу хватило поверхностного осмотра, чтобы понять, что здесь поработало какое-то совсем иное оружие, нежели то, что жгло танки и бензовозы. От почти десятитонного полугусеничного Sd. Kfz. 251 осталась лишь передняя часть с двигателем и огрызком броневого корпуса. Все остальное просто исчезло («или испарилось», – уже безо всякого удивления автоматически отметил майор) или расплескалось уродливыми потеками и кляксами расплавленного и застывшего металла. Но самым потрясающим оказалась почва вокруг взорванного БТР: некая неведомая сила – точнее, поистине чудовищная температура – выжгла в земле неглубокую овальную воронку с хрустящими под ногами остекленевшими стенками.
Со вторым броневиком оказалось проще: машину разворотило сильнейшим внутренним взрывом, хоть в десантном отделении и не имелось ничего, даже отдаленно напоминающего боекомплект подобной мощности. Ну, не патроны же к пулемету рванули с такой силой, что несчастный бэтээр буквально вывернуло наизнанку, разбросав искореженные обломки по окружающим кустам? На всякий случай майор выяснил, не могли ли оказаться внутри какие-нибудь артиллерийские боеприпасы, тут же получив однозначный ответ – разумеется, нет. Просто самый обычный БТР за бортовым номером 179, приписанный к штату Panzer-Abteilung в качестве линейного транспортного средства пехоты…
И все это крайне не понравилось старшему следователю абверкоманды-3 «Mitte» майору Рудольфу Ланге. Поскольку по всему выходило, что неведомые диверсанты вооружены
