– Добро, – не стал спорить Локтев, кивнув. – Собственно, эта информация на планшете и так имеется. С двадцать седьмого июня, когда наш объект в прошлое провалился, по восьмое июля – крайний срок завершения операции. Но можно и остальное глянуть, только быстро. Сейчас раскрою, секунду…
Краем глаза следящий за развернувшимся над прибором голографическим экраном, Алексей неожиданно вздрогнул, заметив нечто знакомое. Это еще что за?.. Но Батищев среагировал первым:
– Погодь, лейтенант, а это вот чего такое сейчас на твоем телевизоре [21] было? Там же вроде как я мелькнул?
– Что? А, понял. В наши шлемы встроены камеры, включающиеся в момент активации боевых систем бронекомплектов. Картинка одновременно пишется на микрочипы и копируется на командирский планшет. Для отчетности, так сказать: подделать подобную запись практически невозможно, она прошивается специальным кодом, параметры которого знают только в особом отделе. Короче говоря, что-то вроде рапорта о проделанной боевой работе: по возвращении с задания все записи сдаются и анализируются командованием.
– Так вы, получается, и нас с товарищами тоже… сфотографировали?
– Типа того, – улыбнулся Локтев, раскрывая картинку на весь экран. – Глядите, коль охота. Запись из той избы, где вас допрашивали. Не вся, понятно, просто отрывок.
Иван Михайлович замер, разглядывая самого себя – напряженного, словно готовая лопнуть струна, с трофейным девятимиллиметровым «люгером» в вытянутой руке. Снимала, судя по всему, камера кого-то из стоящих сбоку от контрразведчика спецназовцев. Вот пистолет дернулся первый раз – ствол окутался клубом дыма, мелькнула стреляная гильза. Видимо от неожиданности боец автоматически взглянул в направлении выстрела – как раз вовремя, чтобы его камера бесстрастно запечатлела (качество записи, как мельком отметил Леха, было просто отменным) запрокидывающегося назад Гудериана.
– Ох ты ж, мать честная! – ахнул особист, глядя, как следом падает, нелепо мотнув простреленной головой, оберст-лейтенант и майор, как теперь понимал Степанов – видимо, тот самый командир танкового батальона Нойманн, о котором рассказывала девушка.
И неожиданно добавил:
– Вот оно как, разведка, выходит: я-то, дурак, думал, что никаких доказательств наших с тобой подвигов не имеется, а у товарищей потомков все, стало быть, запротоколировано. От сих до сих, как говорится! Пусть только теперь кто не поверит, что мы и в плену побывали, и лично самого генерал-полковника хлопнули! Есть доказательства, есть! Железные доказательства, железобетонные, можно сказать!
– Эт точно, – голосом киношного товарища Сухова ответил десантник.
И подумал про себя – без малейшего, впрочем, раздражения: «Интересно, сколько у гостей из будущего еще всяких-разных хитрушек в рукавах скафандров припрятано? И кстати, так он и поверил, что Володька случайно это видео запустил! Вот прям взял – и поверил!»…
Район Борисова, 1 июля 1941 года
Мост – тот самый, что в исторических документах значился «новым автомобильным мостом», и на самом деле впечатлял. Две ажурные металлические фермы на трех массивных «быках» – и еще добрых сто метров способного выдержать многотонную нагрузку настила на четырех опорах, каждая из нескольких бетонных свай. По сравнению с ним даже старый двухпутейный железнодорожный мост, возведенный еще в самом начале века, выглядел не столь величественно. Что, впрочем, ничуть не влияло на его дальнейшую судьбу…
– Всем номерам – готовность. Работаем по плану. Отсчет от меня, начинаю первым, – прошелестели наушники радиогарнитуры неузнаваемым голосом Локтева.
– Нулевой-раз принял, – негромко отрапортовал Степанов, успокаивающе хлопнув по плечу напряженного летуна, по виску которого катилась, торя светлую дорожку, уже не первая капля пота:
– Васька, а ну спокуха! Мы с тобой уже подобное делали, помнишь? Ты, главное, вовремя боеприпасы подавай. Нормально все будет, верно говорю! И канал слушай, товарищ Нулевой-два, не забыл, как гарнитурой пользоваться?
– Никак нет, не забыл…
– Вот и здорово. Сейчас повеселимся. Жаль, конечно, мостика, но уж лучше так, чем по-другому. Поскольку не фиг, ишь чего надумали, аж до самого сорок четвертого переправой беспошлинно пользоваться! Вот мы сейчас арендную плату и возьмем, сразу за все годы вперед.
Снова поднеся к глазам бинокль, Леха проводил взглядом доползший почти до конца моста немецкий танк, угловатую среднюю «тройку». Следом двигалось еще несколько панцеркампфвагенов, в основном легких, за которыми пристроилась длиннющая колонна бронетранспортеров и грузовиков с противотанковыми пушками на буксире. Пехотинцы двумя плотными шеренгами шустро обтекали технику – подавив упорное сопротивление курсантов танкового училища в предмостных укреплениях, фрицы торопились переправиться на восточный берег Березины. В том, прошлом варианте истории, они могли бы и не спешить, поскольку взорвать мост наши так и не успели. А вот в этом?
Собственно, тоже уже можно не торопиться: жить переправе оставалось считаные секунды, так что, хоть спеши, хоть не спеши…
– Всем номерам – атака. По цели раз – огонь! – бесстрастно сообщили наушники.
И Алексей, привычно упирая в плечо затыльник пулеметного приклада, с улыбкой припомнил, как летун с Батищевым все никак не могли привыкнуть, что крошечная мягкая фиговина на тонюсеньком эластичном шнурочке, которую следовало запихнуть поглубже в ушную раковину, не провалится, «куда не нужно». Да еще и станет при этом ретранслировать радиопереговоры. Сложнее было разве что объяснить, что в ответ вовсе не нужно не то что кричать, а даже и просто повышать голос. А вот с той же Иркой никаких проблем не возникло – обучилась в два счета, сравнив будущанскую гарнитуру с привычной беспроводной hands free для мобильника, разве что обруч лоб обтягивает…
Момента залпа из всех имеющихся в наличии пяти РПП – десантник так и не выяснил, как именно расшифровывалась эта аббревиатура, – Алексей даже не заметил. В отличие от привычных ему реактивных гранатометов, выстрел не сопровождался никакими внешними эффектами вроде струи отработанных газов порохового ускорителя или чего-то подобного. Просто к запруженному вражеской бронетехникой и живой силой мосту метнулось полдесятка огненных комет, практически одновременно влепившихся в несущие опоры. Полыхнуло знатно: тандемные плазменные боеприпасы, мгновенно высвободив всю накопленную боевыми частями энергию, попросту испарили железобетонные «быки» вместе с частью перекрытия – спецназовцы стреляли в верхние части опорных конструкций.
Перегруженный сотнями тонн брони мост, не простояв и секунды, обрушился на всем протяжении в кипящую от чудовищного жара Березину. Потерявшие жесткость фермы сминались, вдавливая в илистое речное дно и без того тонущие танки, броневики и грузовые машины. А следом, поднимая многометровые фонтаны воды, с шумными всплесками падали обломки железобетонных перекрытий, могильными плитами накрывая раздавленные кабины и кузова; не позволяя обреченным гитлеровцам добраться до спасительной поверхности, до которой порой оставалось буквально рукой подать – несмотря на весьма сложное и извилистое русло, особой глубиной Березина не отличалась…
Перезарядившись, спецназовцы прицелились по второму мосту, железнодорожному, возле въезда на который скопилась солидная колонна вражеской техники – то ли затор возник, то
