– Я все прекрасно понял, не стоит об этом, тем более так громко, – резко оборвал абверовца Батищев, незаметно оглядевшись. Нет, все в порядке – майор-штабист уже ушел вместе с выполнявшим роль конвоира бойцом, а больше никого незнакомого рядом не было.
И добавил с искренним удивлением в голосе:
– Так вы что, сдаться нам, что ли, собирались?
– Не совсем так, господин капитан. – Рудольф внутренне ликовал: во-первых, русский офицер спокойно воспринял обращение «господин», во-вторых – абсолютно не удивился фразам про другой мир и время. Но самое главное: он НЕ ХОЧЕТ, чтобы об этом знали окружающие! Похоже, никакие они не союзники! И он, майор Ланге, на верном пути! Неужели там, в будущем, они возродили свою Империю?! Если это так, каким образом подобное связано с нынешними событиями?
– Я ехал не сдаваться, а сотрудничать. То, что я узнал… вернее, то, о чем я ПОДОЗРЕВАЮ, слишком важно! Я обязан понять, что на самом деле произошло в той деревне. Совершенно убежден, что мы можем оказаться полезными друг другу!
– Сотрудничать, значит? – задумчиво пробормотал Иван Михайлович на родном языке. – Обязан он, ишь ты! Ладно, поглядим…
А про себя подумал: «А я ведь тебя, майор, похоже, раскусил! Испугался ты за свою никчемную жизнь, когда узнал, что ваша имперская безопасность за дело взялась, вот и решил первым до нас добраться. Знакомое дело, когда зад подгорает, так вы сразу и на сотрудничество готовы, и на все такое прочее. Что уж тут говорить, видывал я подобных. Как Степанов выражается, «плавали – знаем». Хотя за то, что прибор вернул, спасибо, все меньше проблем. Да и вообще, цельный майор абвера по нынешним временам – добыча знатная, много интересного рассказать может. Наверняка еще и шифры с секретными кодами и позывными знает, нужно будет не забыть выяснить».
– Товарищ капитан, – внезапно зашептал голосом старлея Локтева оживший наушник. – Я пробил абверовца по базе данных энциклопедии, никаких сведений о нем после начала июля нет. По крайней мере, в Берлин он точно не возвращался. Вероятно, погиб. Можете это как-то использовать, припугнуть, например.
По-своему истолковав недолгое молчание Батищева, немец снова заговорил:
– Господин капитан, я прекрасно понимаю ваши сомнения на мой счет! Но поверьте, я видел фотокарточку на экране секретного прибора, и видел российский триколор над вашей Красной площадью. Нет, не подумайте, мне так и не удалось подобрать пароль, так что больше я ничего не знаю, слово офицера! Информацию видел только гауптман Леман, – с легкостью сдал камрада абверовец. Впрочем, свою роль тот уже отыграл, с первого взгляда узнав русскую радистку, и теперь от него следовало поскорее избавиться, как от ненужного свидетеля. И, судя по недавней реакции названного Stepanovim бойца, долго этого ждать не придется. Никакого раскаяния Рудольф при этом не испытывал – в серьезной игре пешками жертвуют без малейшего сомнения.
– Но уже одного этого мне было достаточно, чтобы понять, что вы с большевиками – не более чем временные или даже случайные союзники! Нам есть что обсудить с вами… или вашим командованием! И, между прочим, когда я проходил подготовку перед началом войны, меня знакомили со многими представителями вашей эмиграции. Некоторые из них – весьма влиятельные люди, со всей душой воспринявшие наш поход против большевизма. Полагаю, вам это может быть интересно, господин капитан.
– Закройте рот, майор! Вы слишком много болтаете для разведчика! Не заставляйте меня усомниться в ваших умственных способностях! – Батищев и сам не понял, как ему удалось сдержаться – аж голова закружилась. Какой еще триколор над Красной площадью?! Какие бело-эмигранты?! Чего он еще НЕ ЗНАЕТ о будущем?! Ну, Степанов, зараза эдакая, сейчас ты у меня точно попляшешь…
Наушник молчал, хоть Иван Михайлович прекрасно понимал, что весь их разговор десантник слышит в переводе. Как, собственно говоря, и все остальные.
– Простите, господин капитан, виноват, – торопливо заткнулся Ланге. Интересно, что он такого сказал, что у русского даже лицо дернулось, словно от зубной боли?
Контрразведчик же, с трудом взяв себя в руки и успокоившись, договорил:
– Сейчас вы пойдете со мной. Наш разговор продолжим позже. Надеюсь, вы понимаете, что знаете слишком много? И теперь у вас только два пути: или с нами – или в могилу?
– Безусловно, – криво ухмыльнулся тот. – Если бы я этого не понимал, то и не стоял бы сейчас перед вами. Хотя, должен признаться, встретились мы достаточно оригинальным способом. Видимо, так распорядилась судьба.
– Идите первым, вон туда, я следом. И без глупостей, пока что я вам еще не верю, поэтому стрелять стану без предупреждения. Да, кстати, мне только что сообщили по секретному каналу радиосвязи, – Иван Михайлович многозначительно постучал кончиком пальца по тоненькому обручу гарнитуры, – что никаких сведений о вас в архивах будущего не обнаружено. Последняя запись датирована первыми числами июля. Похоже, вы погибли, герр Ланге! Учитывайте это, когда решитесь что-либо предпринять. Спастись можно только с нашей помощью. Вперед.
И громко лязгнул выведенным из предохранительного паза автоматным затвором…
* * *Старший лейтенант Локтев сделал из происходящего – точнее, услышанного по радио – свои выводы: едва контрразведчик с пленным оказались достаточно далеко от лагеря окруженцев, чтобы их кто-то мог заметить, рядом с ними, словно из воздуха материализовались двое спецназовцев в наглухо задраенных шлемах. Батищев даже не вздрогнул: попривык уже, всего-то делов – бойцы отключили маскировку, подумаешь! А вот немца проняло всерьез, едва на задницу от неожиданности не сел, бедолага. Пока абверовец хлопал глазами, разглядывая закованных в броню космодесантников, Иван Михайлович, смекнув, что от него требуется, коротко распорядился:
– Товарищи бойцы, принимайте пленного. Отведите в сторонку да глаз не спускайте, важная птица. Станет рыпаться – вырубите на полчасика, но не дольше, я с ним еще не закончил.
Насчет того, знает ли фриц русский, Батищев до сих пор уверен не был, но допускал, что подобное вполне вероятно, ведь его готовили для работы именно в полосе наступления группы армий «Центр». Так что вполне может и понимать, по понятным причинам пока
