Эсбешник силится открыть рот. В этот момент из-за двери доносится шум возни, слышатся громкие голоса. Раздается стук. Дмитрий, уловив взгляд Колесникова, срывается со стула и отпирает засов. Дверь распахивается и на пороге застывает дюжий боец, держащий впереди себя мужчину лет пятидесяти, с накинутой на шею удавкой и лицом, залитым кровью.
– А, Митяй! Заходи! – Колесников машет рукой. – И падлу эту заводи!
Митяй вталкивает Хлыща в бокс. Снимает с его шеи удавку и, коротко размахнувшись, резко бьёт разведчика кулаком в правый бок.
Хлыщ охает и валится на пол.
– Вставай, тварь! – орет Митяй, пиная стонущего бойца в живот. – Нечего здесь разлёживаться!
– Оставь его! – приказывает Колесников. – А то говорить не сможет. Башку ты ему разфигачил?
– Нет, – мотает головой Митяй, закрывая дверь в бокс, – таким на «фишке» нашли. Дежурный услышал снаружи выстрел, сообщил, а мы решили проверить, что да как. Вышли, Тени на кресте нет, только огромные следы рядом, точно топтался кто-то. Двинули на точку, там ребята, как раз за больничной площадью должны были следить, а там три трупа – Дыму и Хвату горло от уха до уха перерезали, Витьку в глаз выстрелили, а Хлыщ с разбитой головой валяется, вроде как без сознания. Мы его растолкали, а он туфту нам какую-то вгоняет, про мутанта огромного, который всех убил.
– Мутанта? – удивляется Колесников. – Что ещё за мутант?
– Да хрен его знает! – выпаливает Митяй. – Я вот что думаю, пока мы тут разговариваем, Тень кто-то по поверхности тащит. Время работает против нас. Вы пока Хлыща допросите, а я ребят подниму и в погоню двину, а то… – уловив грозный взгляд Бати, чистильщик затыкается на полуслове.
– Торопишься куда? – спрашивает Колесников. – Или может быть, мозги застудил?! – Батя повышает голос. – Чего жопу рвать, в бурю идти, без плана, без подробностей! А если там отряд каннибалов ошивается?! Или, ещё какая хрень? Чего делать будете, а? Сколько бойцов надо, оружие какое брать? На рожон лезть, нахрапом, как ты любишь, в силах тяжких? Эээ… нет, сначала прощупать надо, продумать всё, а потом по уму действовать! Забыл, чему я тебя учил? Тень пропал, а ребят кто-то убил – это факт, а кто это сделал, мы не знаем! Отсюда и плясать будем. А Тень никуда не денется. Поймём, кто его спас, будем знать, как действовать.
– Так я и говорю, – вворачивает Митяй, – мутант-то один, что, мы с ним не справимся?
– Пусть Хлыщ сам расскажет, что было! – рявкает Колесников. – А я послушаю.
Митяй резко поднимает валяющегося на полу Хлыща, швыряет его на стул, стоящий в углу. Разведчик утирает кровь с лица, зло смотрит по сторонам, переводя взгляд с Бати на эсбешника, затем снова на Митяя.
– Чего зыришь как сыч? – Колесников, уперев кулак в столешницу, хмурится. – Говори, давай!
– А чего рассказывать? – Хлыщ исподлобья смотрит на Батю. – Митяй уже всё изложил.
– Правду! – рявкает Колесников. – Что было, чего не было. Ты же в друзьях у Тени числился. С чего нам тебе на слово верить? А чтобы ты вспоминал быстрее, запомни, – Батя сверлит глазами разведчика, – от того, поверю я тебе или нет, зависит, доживешь ли ты до утра. Усёк?
Хлыщ кивает.
– Да понял я, – разведчик растирает шею с багровым следом от удавки, понимая, что ему придется пройти по лезвию бритвы. – Мы с Витьком на Краснухе, на точке моей сидели, с дальняков шли, нас буря накрыла, – быстро начинает Хлыщ, – вот мы и решили её переждать, прежде чем домой возвращаться.
Разведчик, ловя на себе внимательные взгляды, продолжает:
– Пока сидели, Витька увидел в окно чего-то или кого-то, пальнул из автомата, целую очередь выпустил, а в ответ арбалетный болт прилетел. Прямо в раму засандалило.
– Стрела? – удивляется Митяй. – Вы чё, грибов там с Витьком на пару пережрали?! Может быть, ещё и эльфов с гномами видели?
Хлыщ сжимает кулаки, поворачивает голову, смотрит на Митяя.
– Если ты такой умный, то сходи сам и проверь, – цедит разведчик, – болт до сих пор там валяется и гильзами всё засыпано.
– Ах ты, сука! – Митяй подрывается с места и замахивается.
– Остынь! – останавливает его Колесников. – Не время сейчас морды курочить! Успеешь ещё!
Митяй нехотя подчиняется. Возвращается на место, едва слышно бросая на ходу:
– Я с тобой опосля потолкую, а то, смотрю, ты слишком борзый стал.
Хлыщ пропускает слова чистильщика мимо ушей, открывает рот, но его опережает эсбешник.
– Стрела говоришь, там, на точке осталась? – вкрадчиво спрашивает Дмитрий.
Хлыщ, хорошо зная повадки эсбешника и понимая, что его будут ловить на деталях, кивает.
– Да, там, я её из рамы выдернул и на пол бросил.
– А что за стрела, опиши её, – продолжает Дмитрий, поймав одобряющий взгляд Колесникова.
– Огромная такая, – не моргая отвечает Хлыщ, – тяжелая очень, сделана из толстого арматурного прута. Даже не представляю, каких размеров должен быть арбалет, чтобы выстрелить такой хренью, а тем более стрелок, явно – не человек.
Видя, что его внимательно слушают, разведчик продолжает:
– Мы с Витьком, как отстрелялись, на улицу из дома выбежали, а твари и след простыл, только следы огромные, словно кто-то длинными скачками передвигался. Мы по направлению поняли, что тварь рванула по проспекту Ленина к Убежищу. Двинули вслед за ней, чтобы ребят на фишке предупредить. Только в квартиру зашли, как что-то огромное дверь снесло и ворвалось вслед за нами. Ребята и пикнуть не успели. Меня сразу долбанули по голове и с силой швырнули об стену, толком не разглядел, кто это был. Хрень какая-то, похоже на человека, только гораздо больше. А что было дальше, я не знаю, очнулся, когда Митяй с бойцами на фишку зашел, а рядом три трупа. Дальше вы знаете.
Хлыщ тяжело дышит, глядя в глаза Колесникова, понимая, что от того, насколько его враньё было похоже на правду, зависит его жизнь. В боксе повисает звенящая тишина.
– Так ты толком не знаешь, кто снял Тень с креста? – после продолжительной паузы спрашивает Батя. – Ничего не видел, ничего не слышал, типа, провалялся без сознания, да?
– Верно, – отвечает Хлыщ, машинально ощупывая кровоточащий затылок, который он сам разбил об стену, после того как выстрелил Витьке в глаз.
– Ну-ну, – продолжает Батя, – очень удобно под шланга косить, только со мной этот номер не пройдёт! – По голосу чувствуется, что Колесников выходит из себя. – Почему у Хвата и Дыма горло перерезано, а Витька пристрелили, а?! Как ты это объяснишь?! А может быть, ты башку себе специально разбил, чтобы подозрение отвести? Или ты думаешь, за прежние заслуги, тебе скидка полагается? Я вот пока не знаю, что не так, но веры тебе нет. Митяй! – Батя поворачивает голову. – Освежи ему память, а то он нам туфту гонит, как пацанам по ушам
