Барон лежал в своей комнате, заложив руки за голову. Вспоминал, как его заместитель, что был по молодости нелегалом и как раз специалистом по тайным операциям, действительно любил эту серию детективов. Похождения фон Церга. Все приговаривал:
— Если бы в реальной жизни было так… увлекательно!
А ведь бывший разведчик единственный, кто успел среагировать на наемного убийцу, которого не почуяли даже собаки! То наглое покушение имело все шансы на успех.
На руке у убийцы был одноразовый артефакт, стреляющий отравленной иглой. А празднование Весенней победы — мероприятие массовое. Традиционно и король, и канцлер много общались с народом. Выстрел был произведен с пяти метров.
Заместитель успел среагировать и закрыть канцлера собой… Наверное, сработала интуиция. Жизненный опыт, помноженный на постоянное ожидание засады. Убийства. Предательства.
Барон так и не лег спать. После того как его гостья поднялась к себе, отправился в подвал. В лабораторию.
Отец его — маршал королевства, кавалер боевых орденов и семиюродный брат короля — считал сына своей личной неудачей. Старый барон всегда был чем-то недоволен. И не потому, что отношения с женой не заладились. А потому, что сын был увлечен чем-то, помимо армии, сражений, физической подготовки и планирования обороны.
Его единственный наследник мечтал стать артефактором. Более того, у Эрика получалось. Только вот незадача: работать с кристаллами могли лишь те, в чьих жилах текла кровь выходцев с Нового Света. А точнее, с одного небольшого острова. Острова Висельников.
Около трехсот лет назад поселенцы, прибывшие туда, обнаружили пещеры с камнями, наделенными свойствами, которые тогда казались поистине волшебными. Через некоторое время люди научились строить корабли, что могли, используя силу кристаллов, ходить по морю без паруса; догадались, как с помощью самоцветов связываться друг с другом на расстоянии, усовершенствовали экипажи и, наконец, — сделали мобили! Повлияли камни и на самих переселенцев, дети, рожденные на острове, обрели магические способности, и только они, а после их потомки могли создавать артефакты.
Постепенно артефакторов становилось больше. И в Отторне тоже. В их жилах обязательно текла кровь островитян. Но единственный сын барона фон Гиндельберга? Немыслимо…
Эрик помнил, какой был скандал, когда отец, прибыв в очередное увольнение, узнал, что у сына есть учитель и лаборатория.
Наверное, барон дошел бы до того, что обвинил жену в неверности, а Эрика — в том, что он не его сын, но… Драгоценности рода Гиндельбергов, пожалованные его величеством лично, созданные лучшими придворными артефакторами королевства, признали в юноше своего, стоило ему уронить на них каплю крови.
Юный Гиндельберг помнил этот унизительный ритуал. Глаза матери. Волну силы, что тянулась от нее к кристаллам. Он знал, что это значит. Но с того самого момента запретил себе даже думать об этом.
И все закончилось. Профессора изгнали. Сына выдрали. Лабораторию уничтожили.
Это было хорошим уроком для будущего канцлера. Никому нельзя показывать свои увлечения. Никогда нельзя выдавать своих чувств, а тайники должны быть такими, чтобы — с одной стороны — они всегда были на виду, а с другой — чтобы никто о них не знал. И не просто не знал, а даже не догадывался.
Потом — армия. Два года рядовым. Война, кровь, грязь. Солдатская медаль за личное мужество. За битву в долине реки Нея, где еще лет сто ничего расти не будет…
Приказом короля перевод в гвардию. Личную сотню наследника Карла.
* * *Погожим летним днем была проведена самая удачная операция спецслужб оклеровцев за всю десятилетнюю войну — десант в Лаутгард.
Чтобы сделать порталы, способные провести полк смертников, надо было напитать артефакты кровью человеческих жертв. Это было форменное безумие. Но враги на это пошли…
— Измена! — раздался крик из тронного зала, где его величество принимал послов. — Король убит! Королева убита! К оружию!
Сын короля, у которого как раз был урок истории, в первый момент вздрогнул, однако мгновение спустя схватился за шпагу. Короткую — по руке одиннадцатилетнему мальчишке.
При наследнике было лишь полтора десятка гвардейцев из личной сотни, да и тех считали при дворе солдатиками для игры избалованного принца, которому король-отец ни в чем не мог отказать.
Они уже были в классной комнате.
— Ваше высочество! — коротко поклонились.
— К оружию! — голос юного Карла дрогнул.
— Пробиваемся в наши казармы? — спросил у командира отделения, барона Эрика фон Гиндельберга, один из гвардейцев.
— Кого-нибудь из умирающих сюда, — приказал несостоявшийся артефактор. — Выстроим портал.
— Но… открытие портала всегда завязано на человеческой жизни, — тихо проговорил наследник. — И… это запрещено!
— Вы можете потом меня наказать, — холодно ответил барон. — Что надо взять из дворца, чтобы впоследствии не было проблем с вашим опознанием?
— Малую корону принца.
— Живее! Четверо прикрывают меня, остальные — его высочество!
Парадокс, но именно его юношеская мечта стать артефактором помогла вывести из дворца наследника — крон-принца Карла. Эрик фон Гиндельберг с профессором как раз занимались созданием артефакта, который бы позволил выстроить портал вне зависимости от подавления. Так что первое испытание их изобретения можно было считать успешным. Они перенеслись в дом разжалованного отцом наставника, который и стал их штаб-квартирой на время кампании.
Так, десять лет назад, он стал канцлером и регентом при несовершеннолетнем наследнике — тот попросту больше никому не доверял.
Высший пост королевства…
Барон спускался в подвал. Сотня ступеней. Есть время подумать. Это был своего рода ритуал. Так канцлер настраивался на работу. Считал ступени и вспоминал…
Оклеровцы наступали по всем фронтам, решив одним стремительным ударом победить в войне. Часть столицы была захвачена десантом. Аристократы серьезно задумались: принести присягу малой короне или же посчитать, что юный наследник погиб вместе со всей семьей?
Тогда барон фон Гиндельберг решился на небывалое — вышел с Карлом к людям. И юный крон-принц, с трудом сдерживая дрожь в коленках, звонким детским голосом провозгласил:
— Отечество в опасности!
Так не делал никто. Никто не обращался к рабочим, крестьянам и служащим. Никто не призывал их в ополчение — подняться как один и защитить свои дома. Никто до наследника Карла и его верного пса-регента
