— Нет, — светлые волосы качнулись туда-сюда. — Подобное мне уже говорили не раз и не два. Еще вы должны будете мне назвать пароль от ее номерного счета в цюрихском банке. Кроме меня и мамы его никто не знал. Вообще никто. Если вы мне его назовете, значит, все остальное тоже будет правдой.
— Хорошо, — согласился я. — Договорились. Но у меня тоже есть условия.
Ряжская всем видом показала, что она готова меня слушать.
— Первое. Вы скажете Сергею Станиславовичу, что пошутили, и надо вам было вовсе не пообщаться с покойной матушкой. Просто я заинтересовал одну вашу подругу как мужчина, и вы приехали посодействовать нашему возможному роману. Вот такая вы романтичная филантропка.
Женщина задорно рассмеялась, похоже, эта идея ей понравилась.
— Второе. Вы меня не торопите, не теребите, не дергаете, не сопите в затылок. Как оно выйдет, так и выйдет. Ну и третье — я не даю гарантий того, что вообще что-то получится. Но в случае неудачи вы мне ничего и не должны.
— С вами приятно иметь дело, Саша. — Ряжская поднялась с кресла. — Ладно, пойду кидать тень на нравственную сторону вашей репутации. Ох, такого сейчас наплету!
— Это сколько угодно, — разрешил я. — Только вот что. Напишите мне на листочке координаты могилы вашей мамы. Ну номер участка и все такое. И еще ее имя, фамилию и отчество. Надо же знать, кого искать? И свой мобильный телефон запишите тоже. Надо же мне как-то с вами связываться будет?
Глава 20
Что интересно — после этой беседы у меня совершенно прошла головная боль. То ли эмоции повлияли на самочувствие, то ли еще что, но тем не менее — я изрядно взбодрился. Окончательно мое настроение поднял кислый вид Чиненковой, в чей кабинет я наведался вскоре после того, как покинул «переговорку». Ну а как по-другому? Руководство распорядилось — я пошел, куда сказали. Однако хватит на сегодня неподчинения.
— Вот скажи мне, Смолин, что ты такое натворил? — сказала она, барабаня пальцами по папке, лежавшей на столе. Отдельно замечу, что на этой самой папке красовались мое имя и фамилия. — Сначала мне звонит шеф и говорит, чтобы я готовила документы на твое увольнение. После он снова звонит и отменяет свой приказ, но при этом запрашивает твое дело и должностную инструкцию. И как это все понимать?
— Начальству виднее, — дипломатично заметил я. — Лично мне кажется, что он собирается сделать меня своей левой рукой. Место правой уже Волконским занято, но левая-то свободна?
— Вали отсюда, — посоветовала мне Чиненкова. — Шутник. Как по мне, разумнее было бы тебя уволить. Очень ты за последнее время изменился, понимаешь? Раньше сидел себе спокойно в каморке со своими коллегами-приятельницами, тебя ни видно, ни слышно. А теперь как-то сразу много стало.
— Харизму в каморке не спрячешь, раньше или позже она все одно наружу выпрет, — назидательно произнес я. — Стало быть, пришло мое время.
— Не резвись особо, — посоветовала мне кадровичка. — Если ты, харизматичный мой, будешь нормальный микроклимат в коллективе рушить, я тебе такую ротацию устрою, что мигом в Солнечногорске окажешься. Там, знаешь ли, всегда вакантные места есть.
После этих слов я счел за лучшее по-быстрому свалить на свое рабочее место. Предправ — это мощь, Ряжская — тоже, но против Чиненковой им не устоять. Эти двое бизнесмены и стратеги, а она — кадровичка. Она на все их союзы и договоренности чихать хотела. За ней тома должностных инструкций и внутренних положений стоят, помноженные на уверенность в том, что именно отдел по работе с персоналом и обеспечивает жизнеспособность банка. Что ей все эти дебеты, кредиты, паспорта сделок и нормативы Центрального банка? Так, семечки. А вот порядок быть должен!
Остаток дня я обдумывал, что мне, собственно, дальше-то делать? Точнее — с какой стороны лучше подступиться к вновь возникшей проблеме. Откуда, так сказать, лучше копать начинать.
И по всему выходило, что с Нифонтова. Во-первых, за ним должок, пусть, гад такой, отрабатывает свои косяки. Во-вторых — у него есть знания и связи в мире Ночи. Кто его знает, может он знаком с Хозяином того кладбища, на котором находится нужная мне могила? Если да — то это уже неплохо, потому как без тамошнего умруна мне никак не справиться с поставленной задачей. Я могу около могилы покойной мамаши хоть танцы с бубнами танцевать, толку от этого будет чуть. Сомневаюсь, что она на мой зов отзовется. А вот проблем за несанкционированные действия на данной территории я заработаю гарантированно много.
Хотя тут вообще есть очень много «если». Если договорюсь с тамошним Костяным царем. Если мамаша Ряжской захочет со мной говорить. Да елки-палки, если она вообще там обитает. Старушка богу душу в Цюрихе отдала, и запросто может случиться так, что душа ее осталась в тех местах, где гномы из альпийского молока шоколад мастерят и пастухи в горах йодлями глотку надрывают.
Или попросту сразу отправилась в те места, где светят незарегистрированные в каталогах звезды и небо настолько синее, что аж глаза режет.
Но отработать все варианты надо, и на то есть масса причин. Первая — у меня из головы вместе с болью вылетели все мрачные мысли о скорой мести колдуна. Опасения остались, но само чувство ноющего зуба испарилось. Когда есть дело, ненужные размышления сами собой отходят на второй план. Второе — деньги. Я так-то парень не жадный, но от той суммы, что на бумажном квадратике была написана, не откажусь. Маленький стабилизационный фонд никому никогда не мешал.
Да, о деньгах. Вот любопытно — на самом деле пароль от счета знали только два человека? Или же все-таки один, причем тот, что покинул этот мир три года назад? С равным успехом верным может оказаться любой вариант.
Но, по большому счету, правда мне безразлична, и интерес этот исключительно умозрительный. У нас тут жизнь, а не кино или книга, и даже если я буду знать пароль от счета, то все равно никогда не доберусь до денег на нем. И не только потому, что не знаю, в каком банке этот счет. Просто
