На дядюшку было больно смотреть. Он уже все понял. Хотя, тут не следует быть гением, чтобы сообразить, что дело, по сути, решено. «Мальчик мой», поведение клерика Ордена, интонации короля – все говорило о том, что теперь следует не о возвышении младшей ветви рода думать, а о том, чтобы голову свою сберечь.
– Да особо поведать и нечего, – Гарольд встал перед королем. – Дядя уже все рассказал. Правда, он поменял кое-какие события местами, да о паре мелочей не упомянул.
– Каких именно? – уточнил король.
– Ну например, о том, что именно Генрих все это придумал, – Гарольд бросил взгляд на брата. – Или о наемных убийцах, которых он ко мне подослал. А еще о том, как именно умер мой отец. У меня есть все основания полагать, что он был убит. Вот только я все это не смогу доказать.
– Нельзя доказать то, чего не было, – подал голос Генрих.
– Действительно? – король закинул ногу на ногу. – А я слышал, что любое свершенное злодеяние непременно оставляет следы. Дерье, давай душегуба.
Бравый страж кивнул и через пару минут подвел к королю порядком потрепанного и совершенно незнакомого мне юношу.
– Монброн, сколько убийц напало на тюремную карету? – требовательно спросил король.
– Четверо, – тут же ответил Гарольд. – Троих мы прикончили, четвертый сбежал.
– Верно, – кивнул король. – И, как ты уже, конечно, догадался, этот самый беглец сейчас перед тобой. Вот, поймали вчера.
Дядюшка тяжело засопел и немного попятился. На такое развитие событий он не рассчитывал. Одно дело кто кого переорет, другое – свидетель твоей вины.
– Ну, будем говорить? – лениво спросил Эдуард у убийцы.
Тот промолчал.
– Как хочешь, – оживился король. – Оно и к лучшему. Вон народ заскучал, да и я тоже. Палач, давай, раздувай угли, доставай свой инструмент. И не переусердствуй гляди, мне надо чтобы он говорил, а не умер.
– Все скажу, – тут же передумал убийца. – Не надо палача.
– Поздно, – расстроенно сказал Эдуард. – Надо было сразу соглашаться. А теперь все, теперь нам всем охота на пытку поглядеть.
Убийца бухнулся на колени.
– Ладно, – смилостивился король. – Говори, кто тебя нанял?
– Вон тот, – связанными руками негодяй показал на Тобиаса. – Он с нашим старшим договаривался.
– О чем именно?
– Надо было убить молодого Монброна, его спутника и тюремную охрану, – торопясь и проглатывая окончания слов, тараторил убийца. – Карету следовало отогнать за город, нагрузить камнями и утопить вместе с трупами.
– А этот молодой человек? – король ткнул пальцем в Генриха. – Он при разговоре со старшим был?
– Нет, – помотал головой головорез. – Я его впервые вижу. Но вон тот упоминал, что его племянник настаивал на непременном утоплении кареты. Два раза это повторил. Наш старший просто не хотел связываться с эдакой морокой. Одно дело горло кому-то перерезать, другое днем через весь город на тюремной карете прокатиться.
– Племянник, – поднял указательный палец вверх король. – Запомним. Итак, Тобиас, что скажете?
– Вранье, – заявил дядюшка. – От первого до последнего слова. Гарольд специально это все подстроил.
– Из тюремной камеры, надо полагать, – покивал король. – Напомню, он на свободе в Силистрии и нескольких часов не пробыл, поскольку практически прямо с корабля вашими заботами отправился в Башню-на-Площади. Кстати, в высшей степени интересен и тот факт, что все участники ареста как-то очень быстро и дружно отправились к Престолу Владык.
Тобиас трубно засопел, но промолчал.
– А вообще, мне на все происходящее смотреть грустно, – продолжил Эдуард. – Не сказать – противно. Тобиас Монброн, где ваша честь? Где ваше достоинство? Даже последнему идиоту уже понятно, чьих это рук дело. Так скажите уже: «Да, я хотел возвысить свое семейство. Да, я хотел, чтобы мои потомки были старшей ветвью и заняли место у трона». Будьте мужчиной.
– В смерти служителей закона я неповинен, – тихо сказал дядюшка. – Остальное… Будь все проклято, да! Да, это сделал я. Но, повторюсь – стражники не на моей совести.
– А на чьей? – полюбопытствовал король.
– Его, – дядюшка показал на Генриха.
– Врет, – холодно парировал тот. – Я вообще тут ни при чем.
– Да как же! – заорал Тобиас. – Ты все придумал. Ты меня уверил в том, что мне это нужно!
– Докажи, – предложил ему Генрих. – Есть какие-то письма, записки, свидетели? Нет уж, дядюшка, сам эту кашу заварил, сам и расхлебывай. Я, между прочим, вообще пострадавший. Я своего любимого младшего брата преступником считал, и теперь не знаю, как ему в глаза смотреть. И вообще, эта история – мне урок на всю жизнь. Нельзя разувериваться в родных людях. Гарольд, брат, прости меня.
Что примечательно – он даже не потрудился изобразить на лице скорбь.
– Ловок, – с легким восхищением произнес король. – Тобиас, ты можешь доказать то, что именно Генрих Монброн подбил тебя на участие в этой отвратительной истории?
– Нет, – выдавил из себя дядюшка. – Если только вон его мать и сестры это подтвердят. Только я в этом сильно сомневаюсь.
– Прямые родственники не могут быть свидетелями, особенно женщины, – развел руками король. – И ты это знаешь. Итак, подытожим.
Он встал и заложил руки за спину.
– Я, король Силистрии Эдуард Четвертый, выслушав стороны и свидетелей, своей властью выношу следующее решение. Тобиаса Монброна признать виновным в оговоре и мошенничестве. В связи с тем, что и то, и другое не привело к чьей-либо смерти, смертную казнь по отношению к нему не применять.
Народ разочарованно загудел, он, как видно, настроился на кровавое зрелище.
Что до меня, я лично не стал бы так уверенно говорить о том, что обошлось без смертей. Королевские стражи, трое убийц – это ведь тоже были люди. Хотя, с точки зрения короля, может, и нет. Речь, как видно, шла о тех, в чьих жилах текла благородная кровь, а остальных он просто не брал в расчет.
– Но это не значит, что правосудие не покарает означенного Тобиаса Монброна, –
