Следующая вещь вызвала изумление. Сначала я не сообразил и долго не мог понять, что держу в руках. Вертел и так и эдак. Твою мать, это же клевец, использовавшийся для пробития доспехов в Средние века! Металлическая рукоять, обмотанная парокордом, сантиметров пятьдесят длиной; острый прямой четырехгранный хищный клюв; на обухе небольшой восьмигранный боек молотка. Вот на фига такой нужен? Цемент был хоть и на всю голову отмороженный, но должно же быть функциональное назначение у этого девайса. Стоп, он же сказал в подъезде, мол, холодняком можно обойтись, если бы не спешка. А почему его, например, тот же пистолет с глушителем не устраивал? Зачем сходиться с любыми тварями в рукопашной схватке, когда есть огнестрельное оружие? В чем может быть причина? Бесшумность? Вполне. Но у него глушитель имелся. Пусть и звук присутствует, но… Что еще? Патроны! Точно, именно расход боеприпасов играет решающую роль! Значит, они действительно ценятся. Это дефицит. В противном случае не нужны никакие, пусть и зарекомендовавшие себя в веках, штуки-дрюки.
Да, покойный все же продолжает делиться информацией. Не такой ты мудак, Цемент! Настроение сразу улучшилось. Всегда так, разгадываешь какой-нибудь ребус, решаешь задачу или пытаешься что-то спрогнозировать, и когда картина складывается и оказывается реальной, то возникает строго пушкинское ощущение: ай да я, ай да сукин сын!
Не зря мой хороший знакомый – тут можно употребить даже громкое слово «друг» – Пол Далтон, американский профессор-антрополог, с которым я познакомился в Конго, говорил так: «Мальчик мой, вот ты говоришь, только мертвецы молчат. Не спорю, красивые, емкие слова. Но, к сожалению, к реальности они не имеют никакого отношения. В девяносто девяти процентах случаев любой труп рассказывает больше о себе, чем мог бы сказать при жизни. Надо только уметь задавать себе правильные вопросы, смотреть под правильным углом, подмечать детали, сопоставлять. И твои мертвые заговорят. Нет, они закричат! Они тебе поведают и о своей жизни, и о смерти, и об окружающих их вещах. Обо всем. Только нужно уметь спрашивать. И очень много-много знать…»
Хороший был мужик, цельный. Являясь гражданином США, заслуженным научным деятелем с не одной сотней публикаций, последние годы провел в Африке – на родине затравили, не тот предмет он выбрал для изучения. Ставил научную составляющую выше политической. Вот только практически в любой цивилизованной стране наука, особенно гуманитарная, должна действовать и исповедовать взгляды в духе линии партии. Так было у нас в советские годы, когда ни один научный труд не обходился без апелляции к марксизму-ленинизму, так происходит сейчас в Америке, когда речь заходит о расовых и гендерных вопросах. Табу на государственном уровне. Справедливости ради подобные тенденции стали проявляться и у нас.
Следующий предмет вызвал кривую улыбку – вот это комплексы! Огромный револьвер «РШ-12» весом под два килограмма, длиной сантиметров тридцать пять, калибра 12,7 миллиметра. Массивный, с прорезями кожух ствола, что снизу, что сверху рельсовая система под Пикатинни. Стрельба велась из нижний каморы.
Это он так душу тешил? Или нивелировал длину члена? Конечно, к такому подонку хочется применить все самое гадкое, но разум, в первую очередь разум. Ведь, как известно, есть дураки двух видов: одни умнее нас, другие глупее. Не уподобляюсь ли я тем, кто заведомо считает других ниже себя? Так и ошибиться фатально недолго.
Итак, имеется холодное оружие, слонобой для ближних дистанций, винтовка для дальних, плюс еще один девятимиллиметровый пистолет Ярыгина. Вопрос: что тут лишнее?
Сама концепция, хоть я еще и не вступал в противоборство с зараженными, стала более или менее ясна. Для пустышей и ежи с ними – клевец, дальше как повезет, а «РШ-12» – оружие ближнего боя, эдакий импровизированный последний шанс против приближающихся к элите зараженных. Ручная пушка. Калибр 12,7 – все же это сильно. Может кушать те же патроны, что и «Выхлоп». И гораздо легче хорошего дробовика, а пять патронов в барабане тоже дорогого стоят. Не знаю, где этот револьвер применялся и применяется в силовых ведомствах, но здесь, в Улье, назначение стало понятно, очевидно, целесообразно. Винтовка «TRK-10» – для средних и дальних дистанций. «ПЯ» же для борьбы против человека? Так. По крайней мере, очень на это похоже.
Два десятка патронов к слонобою в специальном подсумке, где они были составлены донцами вверх. Следующий – широкий и длинный подсумок, защищенный от влаги. Внутри находились карты и блокнот, все было аккуратно упаковано в полиэтиленовый пакет. Массивная кипа получалась. Но это хорошо.
Ремень у Цемента был хитрый. Широкий, мощный, с внутренней стороны почти на всю длину были пришиты небольшие кармашки. И что же у нас тут? А там было двадцать две уже виденные и даже опробованные мной жемчужины. Восемь красных, остальные черные. Я от избытка чувств даже в сторону сплюнул, выругавшись сквозь зубы. Вот ведь хапуга, а! Журавлей ему, понимаешь, подавай! Нет чтобы жить и радоваться! Как я понял, именно это и есть основная ценность в Улье для иммунных.
Если ублюдок решил пойти на любые преступления за десять штук, значит, сейчас у меня в руках оказалось целое состояние. Аналогия в голове возникала одна – нашел на улице в пакете брильянтов на сто миллионов евро. Но я не спешил орать от восторга, и даже радости этот факт не вызывал.
Огромные деньги, даже гипотетически никому не принадлежащие и вдруг возникшие у обывателя, привлекают внимание не только налоговой службы и еще каких-нибудь государственных инстанций, но и криминала. И это обычный себе товар, обладающий наивысшей ликвидностью. Брильянты же необходимо сначала превратить во всеми принимаемое платежное средство, то есть нельзя прийти в магазин с драгоценным камнем и купить что тебе требуется. Вроде бы очевидно настолько, что можно воскликнуть – КЭП, но… эйфория и обоссанные от счастья штаны на первых порах у обывателя неизбежны. Хотя чему тут радоваться?
В девяносто девяти процентах случаев, не имея нужных связей, он вряд ли сможет реализовать свою находку не только за полную стоимость, но и просто получить за нее хоть что-то. Не обладая за плечами чьей-то мощной поддержкой, не представляя из себя ничего, то есть не входя в какую-то сплоченную структуру, удержать такие суммы и остаться в живых очень и очень трудно. Особенно когда речь идет не о цивилизованной стране, а о тех
