– У вас разрешено владение пушками? – Тут я едва в осадок не выпал: обычно власть, особенно имеющая российско-советские корни, пытается всячески усложнить доступ к оружию, но главное, к его применению. Так чертовы законы не позволяют человеку использовать весь защитный комплекс мер для обеспечения своей безопасности и безопасности своего имущества. Собственно, на мой взгляд, это и есть самая главная проблема для российского общества, а не разрешение или запрещение короткоствольного оружия. Но мне легко рассуждать, обладая деньгами и связями, можно сделать разрешение на что угодно.
– Гражданам разрешено все, что не запрещено. Даже если танк добудешь – он твой. И точка. Например, не так давно я «Гвоздику» продал.
– Вот так просто продал?
– Ну да, вот так просто. Зачем усложнять-то? Пришел покупатель, осмотрел, сошлись в цене. Все.
Я присвистнул. Нет, я их тоже продавал, но не у нас и не как пирожки из магазина. Те еще схемы.
– А не гражданам владеть можно? – спросил, не отрываясь от дела: на второй голени под штанами у бандита были закреплены хитрые ножны с очень и очень хорошим плоским ножом. В ботинках точно так же, как и у Жмыха, золотые слитки. Только уже четыре. В ладанке и горошин шесть, и споранов штук двенадцать. Ее я убрал в подсумок. Похоже, этот тип был гораздо авторитетней, чем плохиш.
– Негражданам тоже, но дальше гостевой линии путь заказан. Гости и резиденты нашего благословенного Острога имеют право носить только короткоствольное оружие. Хоть скрытно, хоть на виду. Длинноствольное должно быть разряжено и поставлено на предохранитель, взрывчатые вещества не должны иметь взрывателей и запальных устройств. Кстати сказать, насчет ВэВэ и гражданам тоже предписание – хранить эквивалент от десяти килограммов тротила можно только в специальном хранилище, которое находится далеко от жилых кварталов. Ну и регистрация обязательная разного крупняка. Завел, например, «сорокапятку», зарегистрировал, тебя специальное ведомство периодически проверяет, как ты хранишь боеприпасы к своей прелести. Первое нарушение – предупреждение и предписание: принять меры, второе – либо сдавай, либо продавай, либо пинком под зад из Острога. Никому не хочется по чьей-то глупости на небеса.
Покончив с трофеями, я снова закурил, посмотрел на обломки вертолета. Замутило, и злобы тьма. Кто, интересно, его сбил?
– Ты чего, свежак? – заметив перемену моего настроения, спросил Каштан.
– Жаль, много кто погиб. Да и люди нас спасали, в безопасное место везли…
Услышал сдавленный звук. Резко развернулся, Каштан, как рыба, открывал беззвучно рот и содрогался от… от смеха! К нему подошел Третьяк, посмотрел, как на дурака, потом спросил:
– Каштан, что с тобой, дружище?
– Ай, не могу! – совсем по-бабьи пискнул тот и вновь заржал уж совсем по-конски.
– Ты можешь нормально сказать, что за хрень? В курсе, что смех без причины…
– Третьяк, мать их всех так, ты не поверишь, – вытирая слезы и иногда вновь начиная ржать, сказал сдавленно тот. – Прикинь, свежаку спасателей стало жалко, мол, в безопасное место везли!
– Я вас вообще не понимаю, – серьезно и чуть сердито сказал Третьяк. – Что тут смешного? Вместо того чтобы объяснить все человеку, ты тут устроил цирк с конями!
– Да ладно тебе, чего…
– А того! Много ты сам понимал и знал, как только в Улей угодил? Нет? И я так думаю! Рассказывать надо все доходчиво и внятно. Конечно, удивительно, что свежак ресов за спасателей принял, но подо всем должна быть причина! С чего взял, что это почти ведомство МЧС? – это он уже ко мне обернулся.
Коротко объяснил все, что знал.
– Вот ведь … – Третьяк ругался зло и очень долго, потом посмотрел внимательно мне в глаза и сказал, показывая пальцем на вертолет: – Запомни, это ресы, внешники из нолдов! А мурам, которые вертушку сбили, спасибо говорить должен! Но последнее – лирика.
– Да поясни ты нормально! «Ресы», «нолды» мне ни о чем не говорят. – Я уже не выдерживал, нервы сдавали, отчего становился раздражительным и резким.
– Внешники – это название всех, кто проник в Улей самостоятельно, то есть существуют некие Ворота, Порталы, Дыры и прочее, через которые они оказываются в Стиксе. При этом связь двусторонняя, то есть они могут вернуться домой. При этом без дыхательных масок и прочего не могут здесь существовать, потому что, вдыхая воздух Улья, человек автоматически заражается паразитом. К чему это ведет, ты знаешь?
– Заражаются и перерождаются?
– Именно, и процент зараженных и иммунных у них вряд ли отличается от среднестатистического. Дальше, нолды – это название всех внешников, которые по технологиям опережают наши миры. А ресы – это уже наше название определенных нолдов.
– И какая разница, если нас спасали нолды или ресы, но ведь спасали, не сидели на жопе!
– Не горячись. Кто такие внешники, я тебе сказал. Дальше. Начну издалека, но тогда все будет понятно. Мы живем за счет зараженных. Про это тебя Цемент в курс дела ввел? Без живчика нам не выжить, то есть споран – это наше все. Без гороха не развить Дара, без жемчуга невозможно быстро прокачать старое и открыть новое умение. Даже если бы зараженные не представляли для нас опасности, мы все равно были бы вынуждены их убивать. Иначе просто не выжили бы. Для внешников мы такие же твари, как и пустыши, горошники, руберы, элита. Из наших органов и желез получаются разные суперлекарства: от рака, от старости, от СПИДа и прочего. Смекаешь теперь? Ты ведь не договариваешься с курицей или свиньей? Ладно, понимаю, кривая аналогия. Барсучий жир – что такое, в курсе? Или железы амурского тигра?
– Да, – коротко ответил я, все мне уже было ясно, но послушаем.
– Ну, вот мы и есть барсуки и тигры. Понимаешь теперь? Уже сегодня вечером вас бы начали на запчасти разбирать. Сначала не так интенсивно, например, отрезали бы яйца, качнули немного крови. Через неделю-две на живцетерапии можно
