– Нигде. – Третьяк кивнул утвердительно, видимо, подтверждая правдивость моего ответа.
– Тогда так: мне, да и всем остальным абсолютно плевать, кем ты Там был, что делал, здесь у тебя вместе с именем новая жизнь. Но спрашиваю я не из праздного интереса! Показал ты себя нормально и где-то даже грамотно, поэтому вопрос: откуда такой опыт? В бою бывал? Что умеешь?
– Нет. – Тут Третьяк закатил глаза. И отрицательно мотнул головой, вот ведь детектор лжи ходячий.
– Мужик, нам, повторю еще раз, положить большой прибор, с кем и зачем ты у себя пластался! Мне нужно знать одно: что от тебя ждать в обстановке, приближенной к боевой, о чем может сказать твой опыт. По одному выступлению на крыше это совершенно непонятно. И от твоего ответа будет зависеть, сделаю я тебе предложение или не сделаю. В результате ты либо станешь богаче, либо не станешь. А если покажешь себя хорошо, то рекомендации нашей команды дорогого стоят.
Если так, то ладно.
– Полноценно воевать не приходилось. В перестрелках участвовал, под обстрелами бывал. Опыт обращения с легкой стрелковой нормальный, снайперских талантов и умений нет, со станковых доводилось, но мало. Есть опыт использования гранатометов, тоже небольшой. Растяжку и мину, не подорвавшись, поставить смогу.
– Ясно. Нормально, в принципе. Мы здесь тоже не из-под Сталинграда. СНГ?
– Нет, Африка.
– Негров, что ли, не любишь? – ухмыльнулся Москвич, слушавший вроде бы с показным безразличием, но очень внимательный, порой пронзительный взгляд выдавал интерес.
– А за что их любить-то? Вот если негритянок вот с такими сиськами и во-от такой жопой… – Каштан тоже не смолчал, длины рук ему хватило, чтобы обрисовать, какие формы достойны возвышенных чувств.
– На себе не показывай, примета плохая, – оборвал зарождающееся веселье Гранит и тут же нарезал задачи: – Москвич, Каштан – проверить готовность людей, оружия, техники, особое внимание обратить на наличие БК, по исполнении доложить! Третьяк, ты остаешься здесь.
Не обращая внимания на недовольный бубнеж Москвича и кислое лицо Каштана, командир продолжил беседу со мной:
– Тогда так, предложение я тебе делаю, и от него ты можешь отказаться, но здесь и сейчас. Примешь – все, считай, в подводной лодке. Отказываешься – лезешь в «Тайфун» и до самого форпоста или Острога сидишь там.
– Слушаю.
– У нас сейчас образовался кадровый голод. Места опасные, задачи серьезные, поэтому требуется помощь. Сначала о плате за работу. Четыреста патронов «СП-6», то есть цинк. Стоимость его, если покупать у того же Каштана, около тысячи двухсот рублей. Если захочешь сдать, то четыреста-пятьсот, в зависимости от умения торговаться и настроения барыг. В княжеской приемке – триста двадцать. Это железно. Использованный по делу БК – восстановим. Еще имеется выгода. Для тебя. Мы многое грузить будем, в разумных пределах для жизни и тебе перепадет. Что потребуется, на месте может обрисовать Третьяк или кто-то еще. Теперь о минусах: выполняешь все мои приказы, а также Москвича, Каштана, Дохлера, Гычи, Третьяка, Талька, если меня рядом не имеется. Работа у нас опасная – дурковать будешь – считай, покойник, но под молотки специально тебя никто пускать не будет и не собирается. В этом мое слово и репутация нашего отряда порука. Задачи будут заключаться в основном в зачистке необходимой нам территории от зараженных, ну и по обстоятельствам. Ты рядовой боец отряда. Твое решение?
– Пару минут подумаю и скажу, – ответил безапелляционно.
Тот только хмыкнул, пожал плечами, переглянулся с Третьяком. Я же достал сигареты, прикурил. Задумался, взвешивая все плюсы и минусы предстоящего дела, о нем пока ничего не знал, и, уверен, детали мне никто не раскрыл бы. Да и кто будет перед пехотинцем, считай, пешкой, должность которого мне и предлагалась, рассказывать о тактических и стратегических замыслах. Тут все проще, сказали: «Иди» – идешь, сказали: «Стреляй» – стреляешь. Куда, почему и зачем – не твоего ума дело, для этого командир имеется.
Сидеть в бронированной коробке и уповать на судьбу – незавидная участь. Так как в таком случае ты будешь оставаться зрителем, неспособным повлиять на текущую обстановку. Это минус. Но есть и плюс, огромный такой плюсище – ничего не надо делать. Не нужно соваться в те места, куда априори не хочется и где можно погибнуть. Аргумент.
Доверие к этим рейдерам у меня хоть и повысилось процентов эдак до семидесяти-восьмидесяти, но всегда надо принимать во внимание разные жизненные коллизии. Например… Командир любого военизированного отряда, занимающегося работой по профилю, часто делает непростой выбор: кому жить, а кому и умереть. Кому поручить задание, связанное с меньшим риском, кому и безнадежное. И всегда существует вероятность того, что на кону окажется или жизнь никому неизвестного новичка, или своего боевого товарища, с которым уже вместе не только хлеб ломали, пуд соли съели, но и кровь проливали. И в чью тогда пользу склонятся весы? Думаю, не в мою. Таким образом, обычное опасение и инстинкт самосохранения вкупе с ленью выступали за «Тайфун».
Из плюсов активной деятельности – оплата, это безусловно, но не самое главное в текущих обстоятельствах. А вот возможность принять участие в увеличении шансов на выживание дорогого стоит. Сомневаюсь, что, если рейдеры погибнут, броня, и отнюдь не танковая, послужит защитой от тварей. Вскроют, как консервную банку. Видел уже, на что они способны. Еще бесценный опыт в рамках новых жизненных реалий. Можно будет своими глазами увидеть и где-то понять, а где-то и спросить, как, почему и зачем действует отряд. Следующее: отношение и дружеские связи. Человек я новый, никого не знаю, поэтому на данном этапе завязывание социальных связей тоже важный аспект. Сейчас, конечно, тоже можно где-то спросить и не нарваться на известный посыл, отношение рейдеров вроде бы где-то безразличное, а где-то и подчеркнуто дружелюбное. Но одно дело – непонятный пассажир, защита и доставка которого в Острог воспринимается как некая обязанность и обременение, другое дело – пусть и «молодой», но боец, который обеспечивает не только собственную безопасность, а действует в русле интересов всего коллектива. Да, много раз можно сказать вслух о том, что «честный рейдер должен помочь новичку», это «его долг» и тэдэ и тэпэ, но если бы все произносимое нами совпадало с тем, о чем думаем, хотя бы процентов на семьдесят, то не знаю… Или давно перебили
