Мое отношение к сознательным убийцам, любым насильникам, особенно рецидивистам, убийцам детей и педофилам, совершенно однозначное – их нужно казнить. В обратном меня не убедить. Столько горя, страданий, сломанных жизней, ущерба здоровью близким и родным пострадавших, вреда обществу, что говорить о чем-то еще – это форменное издевательство. Когда смотрю по телевизору, как адвокаты и психиатры пытаются нас убедить, что, предположим, педофилы, они же больные люди, они не виноваты в том, что делают, так сложилась их несчастная жизнь, их надо пожалеть, пролечить (за наши же деньги) и отпустить до следующего конкретного случая… А как же пострадавший несчастный ребенок со своей сломанной, искалеченной жизнью (если останется жив), его родители и близкие?! Кто их будет жалеть и о них думать, и какими способами лечить глубочайшую психологическую травму стольких людей? Здесь государство оставляет людей один на один со своим горем и проблемами дальнейшей жизни.
Также не дай бог оказать сопротивление насильнику и убийце, покалечить его, а тем более убить. Посадят, как бывает довольно часто. Странная извращенная судебная система с не менее странными законами. Оказывается, нет такого права у гражданина и даже гражданки защищать жизнь и честь свою и своих близких. Хрен докажешь эту необходимость! Начинаешь понимать, что с моральным здоровьем общества далеко не все в порядке. Откуда только эта гниль проникла к нам и от кого?!
Возьмем ту же толерантность к педерастам (официальное название этих больных по медицинскому учебнику; они не геи, как нас приучают их называть), на чем настаивает действительно загнивающий Запад. Так у нас к ним относятся спокойно: твоя задница, делай с ней что хочешь. Какие такие нарушения прав? С работы за это не выгоняют, гражданских прав не лишают. А вот вести себя вызывающе, развращать детей, устраивать развратные парады, пропагандировать и демонстрировать свою болезнь, за это нужно ломом в… Я уж не говорю о том, что эти извращенцы еще усыновляют и удочеряют, берут на «воспитание» в свои семьи детей! Понятно же, для чего…
Так что же мне все-таки делать с этим детоубийцей и грабителем? Ведь сначала даже хотел сбросить мумию в скалистую пропасть. С другой стороны, глумиться над уже мертвым, даже над таким, неприятно и мне не по душе. Если же я убийцу похороню, как и его жертву, получается, что я его как бы оправдываю в совершенной гнусности. Что мне просто все равно, где Добро, а где Зло. Но мне-то далеко не все равно! Как христианин я должен его упокоить, а как человек нравственный и любящий порядок в обществе, простить не могу. Был бы монахом, выбор был бы только один – хоронить. А так – дилемма. Ладно, еще немного подумаю, тщательно все взвешу и тогда окончательно решу, что с ним делать.
Поразмышлял и наконец решил все-таки похоронить. Хотя, как видно, покойный был последним мерзавцем. С другой стороны, кто я такой, чтобы иметь право судить, выносить решение и исполнять его над уже покойным. Легко судить других, оставаясь в «белых одеждах», кто без греха, пусть первым бросит камень… Наверняка уже мертвого может судить только ТВОРЕЦ. И все же как-то не по себе… Ладно, поступлю как христианин, но при этом на могиле в последнем напутствии на Суд Божий обязательно выскажу свое мнение.
У самого края стены, рядом с пропастью, противясь себе, при помощи лопаты засыпал песком и мелким щебнем мумию детоубийцы. Делать это мне было просто тошно. А чтобы такой поступок, совсем не характерный для меня при моем мировоззрении, поскольку хороню все-таки бандита и убийцу, приобрел хоть какой-то смысл и оправдание в собственных глазах, решил произнести надгробное слово с определенным значением. Перекрестился и произнес:
– Господи! Тебе доступно все, и все в твоих руках! Мы все когда-нибудь, рано или поздно, предстанем перед Тобой голыми и без прикрас, в своих истинных деяниях и помыслах. Не знаю имени этого человека, да и знать не хочу. Умер он давно и, по моим человеческим понятиям, умер как подлец и убийца. Только Ты его знаешь и ведаешь его поступки. И не мне влезать на Божий Суд со своим суждением. Предаю земле тело этого давнего покойника, чтобы Ты, Господи, наконец смог свершить Свой Суд над ним. Возьми его грешную душу, определи тяжесть содеянного им и воздай ему полностью по его грехам и всем поступкам в жизни. Так же, как воздашь в свое время и каждому из нас.
После этого сходил в первую каюту и из резного сундука набрал ворох детской одежды. Завернул во все это мумию отрока и отнес почти в самый угол к той стороне горы, которая ведет к моей берлоге. Как можно дальше от могилы его убийцы. Используя лопату, выкопал яму около полуметра в глубину. Закопал тело отрока песком и забросал большими камнями. Затем из двух досок ящика, найденного в трюме деревянного корабля, сбил крест, на котором при помощи стекол очков постарался, как смог, выжечь изображение дракона с короной. Мне кажется, получилось неплохо.
Немного подумал и над могилой мальчугана тоже прочел молитву по усопшему. Конечно, то, что помнил, остальное – своими словами. Когда надо было назвать имя усопшего, неожиданно и независимо от моей воли, горло издало непонятные звуки. Странно. Дочитал молитву, и в ту же секунду могила занялась сиянием. С испугом отшатнулся. Опять чудеса! А это еще что такое, что горит-то? Сейчас же на моих глазах могила растаяла, исчезла, растворилась бесследно в воздухе. Теперь это ровное место, как будто могилы с крестом здесь и не было! Но я же сам, вот только что, здесь копал и насыпал холмик!
Говорить об этом и комментировать случившееся не хотелось. Да и что говорить-то? Ясно, что здешний Бог сразу забрал душу невинного отрока в рай. Искренне надеюсь, что это так. Поэтому просто молча постоял еще минут пять на этом месте. Хотелось курить, но задавил желание в корне. Обойдусь. Может, потом, вечером…
Опираясь на копье, уже хотел двинуться в сторону моего убежища, когда невзначай бросил взгляд вперед на отвесную стену, идущую к моей берлоге, и замер. Во рту разом пересохло, непроизвольно задержал дыхание. Боже, а это еще что такое?!
Глава 8
Когда отошел от оцепенения и постепенно заработал мой мозг, осознал, что уже несколько минут смотрю в одном направлении. Мое внимание привлекло место в виде тупого угла,
