Разочарование поросенка было близко, судя по сморщенному носику и приподнятым бровкам. Полярный лис уже натужно волок крышку с дарственной надписью: «Я — поэт, зовусь Песец! От меня вам всем конец!» Отчаявшись угодить, я решилась на экспромт. Авторы попсовых текстов застыли с ручками в ожидании нового хита.
— Ты прелестней всех на свете, как цветочки на букете, я тебя давно люблю и об этом говорю, — родила я в литературной горячке, понимая, что, несмотря на легкие роды, стишок родился с отклонениями. Поэты посмотрели на меня нехорошими взглядами, скривились и фыркнули. Даже подтянутые в качестве моральной поддержки зарубежные классики под руку с переводчиками стали нервно перешептываться.
— Да! Да! Это самые лучшие стихи! Ведь можешь, если хочешь! А то про лук, про чудное привиденье и про вздор какой-то мне читал! — обрадовалась именинница, хлопая в ладоши. Какой-то слуга сунул мне в руки лютню, мол, давай, балалаечник, жги… И я была бы рада сжечь инструмент, потому как сейчас на наш капустник подтянутся музыканты.
— Играй! Играй скорее! Я жду! — нетерпеливо заерзала принцесса. Вспомнив Сашу, я тренькнула, делая вид, что зажимаю пальцем какую-то струну. Слышно было плохо из-за шума в зале, что меня и спасло. Ноты не попадали в текст, текст не попадал в ноты, искусственно заниженный, как показатели неуспеваемости в сфере образования, голос уже охрип, пытаясь изобразить «Лишь бы только принцесса обожала меня одного!». Меня попросили на бис. И так все пятнадцать раз. До судорог, конвульсий и асфиксии. Принцесса тоже любит ставить песню на бесконечную прокрутку.
— Так, смотри… — прошептала принцесса, притягивая мое лицо к себе. — После дня рождения мы с тобой сбежим. Ты, типа, меня похитишь! Записку я приготовила! Будешь зарабатывать на жизнь музыкой, а я буду тебя вдохновлять.
Да! С таким талантом и с такой музой, как у меня, я могу гарантировать только помои и побои. И странствовали они долго и счастливо, пока их не поколотили в ближайшем трактире!
— Совсем забыла! Ты ведь еще и портреты рисовать умеешь! — заглянула мне в глаза маленькая свинка. Мой друг — художник и поэт — уже готовил пистолет. Известные художники застыли в тревожном ожидании. Рубенс оценил фигуру натурщицы и одобрительно закивал. «Начинать надо с кружочка! Или с квадратика!» — обнадежил Пабло Пикассо, показывая некоторые свои картины. Утешили, спасибо. Здесь попроще будет…
Мне уже принесли бумагу и карандаш, принцесса уселась поудобней, требуя, чтобы я со скоростью цифровой мыльницы запечатлела ее неземную красоту. Пока я думала, с чего начать, Орелия успела достать меня вопросами: «А можно я посмотрю?», «Ты уже дорисовываешь?», «Ну когда ты закончишь?».
Наскоро изобразив какую-то худосочную большеглазую куклу в пышном платье, «халтурщица» предъявила портрет «натурщице». «Натурщица» была в щенячьем восторге! Еще бы! «Халтурщица» все детство училась рисовать эту куклу на полях школьных тетрадок. Так что принцесса имеет дело с профессионалом.
— Отлично! Просто чудесно! Просто вылитая я! А теперь… — договорить принцесса не успела. Кто-то из гостей протянул ей коробочку. Из коробочки появился котенок с золотым ошейником.
— Какая прелесть! — взвизгнула Орелия, тиская бедную зверюшку. — Мы возьмем его с собой, когда будем сбегать!
Через минуту ей принесли коробку, из которой появился большой белый и растерянный щенок.
— И его возьмем! — воскликнула принцесса. Я терпеливо ждала петуха и трубадура, потому что меня явно держали за осла. — А теперь ты пойдешь к моим родителям! Будешь просить моей руки! Мы же собираемся сбежать? Я хочу, чтобы они знали, с кем я сбежала, если что… Не расстраивайся, если они тебе откажут…
Я очень расстроюсь, если они согласятся. Но делать нечего. Я и так собиралась поговорить с королем и королевой.
— Итак, наши молитвы были услышаны. Я не знаю, где тебя нашел бог Любви, но послушай меня внимательно, музыкант, — произнес король, глядя на меня, пока принцессу отвлекали подарками. — Политические интересы требуют скорой свадьбы, о которой принцесса слышать не хочет. Ситуация в стране тяжелая. Обстановка тоже. Решение нужно принимать быстро. От этого зависит благополучие страны. Мы предложили ей несколько кандидатур на выбор, но Орелия отказалась, объясняя, что любит только тебя.
— Мы пытались поговорить с Орелией, объясняли, что наш брак был заключен тоже не по любви, а по политической необходимости, но она этого не понимает. Поэтому мы требуем, чтобы ты ее разочаровал, — вмешалась королева, высокомерно разглядывая меня с ног до головы. — Мы специально выбрали день ее рождения, которого она так ждала… Так что твоя задача, трубадур, вести себя как свинья. Но в пределах разумного. Ты не должен причинять зло нашей дочери. Это раз. Второе, наша дочь не должна знать о том, что к этому причастны мы с ее отцом. Мы просто хотим, чтобы она перестала жить мечтами!
Полярный лис уже протирал большую крышку с надписью: «С днем рождения, принцесса!»
Оптимист во мне интересовался: «А что мне за это будет?», пессимист требовал задать извечный вопрос: «А мне за это ничего не будет?» Победил пессимист, получив кучу уверений от монаршей четы, что ничего не будет. И в худшем случае меня просто выставят за дверь, где со мной расплатятся.
В этот момент прозвучала музыка, приглашая всех танцевать. Принцесса тут же потянула меня на буксире в сторону дискотеки.
— Слышь, принцесса. Я не хочу танцевать… — скривилась я, выдергивая руку и включая свинью. — Попляши с кем-нибудь другим!
А «другие» уже были тут как тут, формируя живую очередь, чтобы ангажировать венценосного поросенка на танец.
— Но я хочу с тобо-о-ой! — стала нудить принцесса, повиснув у меня на руке.
— А я хочу домо-о-ой! — пронудила я ей в ответ, вспоминая походы по магазинам в мужской компании.
— Ой! Мне тоже перехотелось танцевать! — заметила Орелия, глядя, как рассасывается очередь. — Так что сказали мама и папа? Надеюсь, ты не проговорился про побег?
Ни про черенок, ни про побег я не упоминала. И вообще, далека я от сельскохозяйственной жизни. Однако свинью включать надо, поэтому я оттащила принцессу в сторону и, оглядываясь по сторонам, прошептала:
— Слышишь, я вообще-то не трубадур, детка. Я — вор. Ворую помаленьку. И сейчас присматриваю, что бы тут такое украсть…
— Моих родителей тоже называют ворами! Я сама слышала! Народ иногда кричит, что мы грабим простой люд! — обрадовалась Орелия. — На папу за это даже три раза нападал убийца! Он так и кричал: «За то, что ограбили мою семью!»
— Ну это понятно. Я ведь тоже убиваю! Детей, женщин, стариков! — прокашлялась я и тут же добавила: — И котят маленьких тоже. Убиваю. Ради развлечения. Очень люблю убивать котят…
Принцесса
