– Не получается, любовь моя! Окошечко слишком маленькое! Я не знаю, что мне делать… – произнес расстроенный женский голос. И снова раздалось громкое чавканье.
– Жрать на полведра меньше… – тихо заметил крестный, снова сладко впиваясь когтями в мое плечо. – Да, Мышка? Нам с тобой это не грозит, не так ли? Такими темпами голуби не просто войдут, а еще и прочно закрепятся в нашем меню. Скоро ты будешь по вкусу определять возраст голубя и его пол.
– Сплюнь! Давай лучше ты мне поможешь! Нечего меня когтями наминать! – возмутилась я, чувствуя, что, пока кто-то там от горя что-то хомячит, у меня в животе тихо урчит. Ай! Ну что же он делает? Ну так же нельзя…
– Не-а… – лениво заметил он, глядя, как принцесса предпринимает еще одну попытку протиснуться. – Я все еще на тебя обижен. Ты чувствуешь глубину…
Я чуть не ойкнула от боли.
– …моей обиды? – сладко и с придыханием добавил крестный. – И глубину…
Да что ж такое!
– …своего раскаяния? – шепотом заметил крестный, наклонившись к моему уху.
– Нет, не чувствую. После каждого твоего «массажа» я начинаю понимать, что надо было пинать сильнее… Ай! – простонала я, чувствуя его дыхание на своей щеке.
– Передохнула? Давай, вперед! На штурм! Желательно с криком «Ура-а-а!», – гаденько усмехнулся он, слегка подталкивая меня.
Я смотрела на башню, прикидывая, как вызволить оттуда несчастного бегемотика. Мне ее было искренне жаль. Итак, что у нас есть? Есть старая, замшелая башня, в которой сидит большая-пребольшая принцесса, которая жаждет большой-пребольшой любви и наверняка ест большую-пребольшую котлету… У меня потекли слюни. Юля, думай о голубе… Фу! Аппетит пропал. Можно лезть.
– Мне так плохо! Так одиноко! – раздались всхлипы. – Крыша совсем прохудилась, отовсюду течет…
– Крыша, – осенило меня, когда я бросила взгляд на старую черепицу. – Ладно, я полезла. Есть у меня одна идея.
Я подошла к ее волосам, поднапряглась и полезла наверх, отдав крестному корону, которая постоянно слетала с головы.
– Ты там скоро, любовь моя? Мне не терпится тебя обнять! – доносилось сверху. – Я обниму тебя крепко-крепко… Просто сожму тебя и…
Я почти долезла до высоты второго этажа, чувствуя, что руки перенапряглись до предела. Снова попыталась подтянуться, но мышцы уже дрожали от напряжения, а пальцы слабели. Все! Потные ладошки соскользнули. Привет, земля, прощай, копчик! А может быть, даже и позвоночник.
Но упала не на землю, а на руки. И не на свои. Сразу же отблагодарив спасителя ударом по голове локтем. Не нарочно, просто очень удачно попала.
– Мы сольемся в едином любовном порыве! – томно и сипло выдохнула сверху красавица, явно с целью вдохновить меня на подвиги! – Да что там! Я просто сдеру с тебя одежду, и мы будем любить друг друга…
– Хрустнули кости, чавкнула бездна. Бедного Принца спасать бесполезно! – язвительно произнес крестный, все еще держа меня на руках.
Я закашлялась и осторожно перевела взгляд на спасителя, увидев прижатые уши и тяжелый красноречивый взгляд.
– Извини… – виновато заметила я, протягивая руку к его голове, словно собираюсь погладить, а потом отдернула и гаденько добавила: – Что мало…
– Принц! При-и-инц! Ты где? Почему ты еще не здесь? – сладострастно заорала принцесса. Откуда-то из ветвей вспорхнула стая черных птиц и устремилась в глубь сумрачного леса.
– Мышка, ты доиграешься! – тихо заметил крестный, но тут же громко, с придыханием сообщил: – Прости, сладкая моя, у меня сейчас руки… заняты. Ты не молчи… Не молчи… Я жду не дождусь этого прекрасного момента! Потерпи немного, но пока не раздевайся. Я раздену тебя сам!
Он наклонился, приближаясь своими губами к моим, словно желая поцеловать.
– Я уже представляю, как ме-е-едленно снимаю с тебя одежду… Я расстегиваю пуговку за пуговкой, страстно целуя тебя в твои сладкие полуоткрытые губы… Я буду очень… очень… нежным… – с придыханием заметил он, склоняясь ко мне так, словно сейчас перейдет от разговоров к делу и к телу.
Через секунду я лежала на траве, потирая ушибленную попу, а он с гаденькой улыбочкой стоял надо мной, отряхивая руки.
– Давай, штурмуй башню дальше, Принц. Вторая попытка. Тебя там ждет море любви и обожания! – негромко заметил крестный, со смехом отворачиваясь. Кошачью подлость я взяла на заметку. Ничего, я в долгу не останусь. Если что, нагажу в сапог. Специально дождусь, когда снимет, и нагажу.
Передохнув, я снова схватилась за чужие волосы и два раза подтянулась на руках, сплетая ноги. Да, я очень голодный и упрямый принц. Тем более что там есть котлеты. Надеюсь, что еще остались. В верхушках деревьев зашумел ветер. Сильный порыв покачнул меня вместе с волосами.
– В юном месяце апреле… а-а… в старом парке тает снег… И крылатые качели начинают свой разбег… – мелодично промурлыкал крестный, с наслаждением наблюдая за моими потугами, в очередной раз демонстрируя осведомленность в кинематографе и фольклоре моего мира. Он осторожно толкнул меня в спину. Я почувствовала себя так, словно мне пять лет и я играю на детской площадке.
Простонала и упала на траву, намотав на кулак чужую шевелюру.
– Любовь моя, – заметил крестный с сардонической улыбкой, обращаясь явно не ко мне, – помоги мне немного. Я просто сгораю от страстного желания… Я уже все руки натер…
И меня втащили наверх со скоростью, которой позавидовал бы мощный грузовой лифт. Упитанные руки активно тянули меня навстречу неизбежному. Фей изобразил гаденькую улыбочку и послал воздушный поцелуй. Еще рывок – и возле окна мое тщедушное тельце приняли две сильные ручищи.
Передо мной стояла дама неопределенного возраста, но вполне определенной комплекции. Смущала не только разница в весовых категориях, но и огромный нож, зажатый в пухлой ладошке.
«Купила я тесак мясницкий. И если следующий мужик, познав меня, цинично бросит, то я ему отрежу…» Утешало только то, что матушка-природа позаботилась о том, чтобы отрезать у меня было нечего!
– Иди сюда, мой сладкий! – выдала принцесса, пока я смотрела на груду костей и одежды, сваленных в углу ее скромной обители. Я резко дернулась в сторону старого шкафа, взобралась по нему на самый верх, лихорадочно соображая, куда дальше? А дальше некуда.
Поигрывая ножом, как заправский мясник, принцесса двинулась в мою сторону, прищурив глаза. Смотрела она на меня так, как покупатели на мясную вырезку. «Ляжка, голяшка, филе, шейка…»
Под окном раздалось:
– Мышка, я что-то проголодался. Ты пока спасай, а я домой схожу. Голубя проведаю… Он лежит там, бедненький, один, коченеет… Ты, главное, не пропадай! Держись, я мысленно с тобой…
Я посмотрела на принцессу, которая, закусив губу, прикидывала схему моего шинкования, потом бросила испуганный взгляд на потолок. Толстая деревянная перекладина, на которой держится прохудившаяся крыша, притягивала испуганный взгляд. Оттолкнувшись от шкафа, который пошатнулся под ногами, я допрыгнула до перекладины, вцепившись в нее двумя руками, подтянулась с глухим стоном, закинула ногу и легла на доску. Нет,
