– Это сложно объяснить. Отец будет выхватывать пищу изо рта своего маленького сынишки. Если у вас есть то, что они хотят, они это заберут, не гнушаясь никакой жестокости. Если они голодны, они захватят всю пищу себе, если им нужно укрытие – выгонят вас из ваших домов. – Понизив голос, он сказал: – Если они испытывают похоть, они будут насиловать. – Оглядел слушателей и добавил: – Насиловать кого угодно.
Он снова покачал головой, видя неверие на их лицах.
– Прошу, прислушайтесь ко мне! Все, что вы слышали о перекованных, все слухи – все правда. Отправляйтесь домой сейчас же и приготовьтесь к обороне. Укрепите ставни на окнах, убедитесь, что на дверях крепкие запоры. Организуйте людей для защиты деревни. Соберите отряды. Вооружитесь. Вы поставили часовых. Это хорошо.
Он прервался, чтобы сделать вдох, и Таура спросила:
– Но что нам делать, когда они явятся?
Он посмотрел на нее. Наверное, он был бы привлекательным мужчиной, если бы не холод и усталость. Его щеки покраснели, темные волосы слиплись от дождя или пота. В карих глазах сквозило отчаяние.
– Ушедшие не вернутся. Перекованные не станут снова людьми. Никогда. Вы должны быть готовы убить их. Прежде чем они убьют вас, – резко произнес он.
Внезапно Таура возненавидела его. Привлекательный или нет, он говорил о ее отце. Ее отце, крупном, могучем Бэрке, который вернулся домой с ловли, безоружный и не готовый к тому, что его оглушат и утащат. Когда мать крикнула Тауре бежать и прятаться, та подчинилась. И ничего не сделала, чтобы помочь ему. Она сидела в глубине ивовых ветвей, а его уволокли прочь.
Следующим утром они с матерью встретились на руинах дома. Джеф стоял перед пепелищем, рыдая, словно ему было пять лет, а не тринадцать. Они не стали его утешать. Обе знали, что до глуповатого брата Тауры не достучаться. Под ледяной моросью они рылись в обугленных бревнах и густой золе, в которую превратилась соломенная крыша их дома. Спасать было почти нечего. Джеф стоял и завывал, а Таура с матерью бродили по дымящимся руинам. Несколько кухонных горшков и три шерстяных одеяла в массивном буфете, который чудом не прогорел. Миска и три тарелки. Затем, под рухнувшей балкой, Таура обнаружила уцелевший отцовский меч в красивых ножнах. Меч, который спас бы отца, если бы был с ним.
Теперь никчемный Джелин присвоил меч. Меч, который должен был достаться ей. Она знала, как бы отреагировал отец на то, что мать променяла меч на крышу над головой. При мысли об отце Таура сжала губы. Бэрка нельзя было назвать самым добрым и нежным из отцов. На самом деле, он был очень похож на перекованного, в описании королевского посланца. Он всегда ел первым и забирал лучшие куски, всегда считал, что ему должны подчиняться. Он был щедр на оплеухи и скуп на похвалу. В молодости он был воином. Если ему что-то требовалось, он находил способ это заполучить. В душе Тауры вспыхнул огонек надежды. Быть может, даже перекованный, он останется ее отцом. Он сможет вернуться домой, то есть в деревню, где стоял их дом. Сможет снова вставать до рассвета, чтобы вывести лодку в…
Их лодка лежала на дне, и над водой торчал лишь кончик мачты.
Но она знала отца. Он найдет способ поднять лодку. Найдет способ отстроить дом. Быть может, ей еще удастся вернуться к прежней жизни. Только ее семья перед собственным очагом по вечерам. Их пища на столе, их постели…
И он заберет назад свой меч.
Человек короля не слишком преуспел, убеждая жителей деревни, что их родственников нельзя пускать домой, что их нужно убить. Она сомневалась, что он понимает, о чем говорит. Ведь если мать помнит лицо и имя своего ребенка, она вспомнит, что заботилась о нем! Как же иначе?
Вскоре посланник увидел, что их не переубедить.
– Я позабочусь о лошади и проведу здесь ночь, – тихо сказал он. – Если вам нужна помощь в укреплении домов или этого сарая, я помогу. Но если вы не подготовитесь сами, я ничего не смогу для вас сделать. Не только ваша деревня была перекована. Король отправил меня в Шрайк. Здесь я оказался случайно.
– Мы знаем, как позаботиться о своих людях, – подал голос старик Хэллин. – Если Килин вернется, он по-прежнему будет моим сыном. С чего я должен отказывать ему в пище и крове?
– Думаешь, я убью собственного отца, потому что он заботится о себе? Да ты спятил! Если король Шрюд шлет нам такую помощь, мы лучше обойдемся без нее!
– Кровь – не водица! – крикнул кто-то, и внезапно все сердито загалдели.
Усталые морщины на лице посланника стали глубже.
– Как пожелаете, – произнес он безжизненным голосом.
– Это уж точно! – рявкнул Карбер. – Думал, никто не заглянет в сумы на твоей лошади? Они набиты хлебом! Однако, даже видя наше отчаянное положение, ты промолчал и не предложил поделиться с нами! И кто здесь жесток и эгоистичен, а, Фитц Чивэл Видящий? – Карбер вскинул руки и крикнул толпе: – Мы просим короля Шрюда о помощи, а он посылает нам одного человека, причем бастарда! Который прячет хлеб, что мог бы наполнить желудки наших детей, и говорит нам убивать родных! Такая помощь нам не нужна!
– Надеюсь, вы его не трогали, – сказал посланник. Его глаза, прежде такие искренние, стали холодными и темными. – Хлеб отравлен. Он для перекованных в Шрайке. Чтобы покончить с ними и положить конец убийствам и насилию.
Карбер онемел. Потом завопил:
– Убирайся! Немедленно убирайся из нашей деревни! Хватит с нас тебя и твоей помощи! Проваливай!
Видящий не испугался. Он оглядел собравшихся, потом сошел с ящика.
– Как пожелаете. – Он говорил негромко, но его слова разнеслись по коптильне. – Если вы не поможете себе сами, я вам ничем помочь не смогу. Я уезжаю. Когда покончу с делами в Шрайке, вернусь той же дорогой. Возможно, тогда бы будете готовы меня выслушать.
– Это вряд ли, – фыркнул Карбер.
Королевский посланник медленно зашагал к двери. Он не клал ладонь на рукоять меча, однако толпа отпрянула. Таура была среди тех, кто последовал за ним. Его лошадь по-прежнему была привязана снаружи. Одна сума была приоткрыта. Мужчина задержался, чтобы затянуть ее. Потрепал лошадь по шее, отвязал, сел в седло и уехал в темноту, не оглядываясь. Уехал тем же путем, что и прибыл, и звук копыт его лошади постепенно затих в ночи.
К утру дождь не прекратился, и день тянулся медленно. Никто из похищенных не вернулся. Красный корабль больше не стоял на якоре у края бухты. Джелин начал командовать семьей Тауры. Ее мать помогала с готовкой, а Джеф таскал доски, которые можно было использовать для ремонта или очага. Когда Таура вернулась с вахты, Джелин велел ей присмотреть за капризным ребенком, чтобы его жена Дарда могла отдохнуть. Кордел был избалованным сопливым двухлетним карапузом, который ковылял, опрокидывая
